Бродяга

Вербовой Александр

– Эти четыре избы очистить немедля. Мы заночуем в них. Кого словим с недобрыми намерениями, порешим вместе главой дома его. Мужики, кому медь не лишняя будет, пусть девок своих приведут, как смеркаться начнёт. Покажи амбары и склады моим людям. Нам провизии надо и одежду тёплую. За всё заплатим.

– Будет всё исполнено, не извольте гневаться, - забормотал, кланяясь, мужик, но глазами позыркивал недобро. 

– Да ты бунтовщик!
– похоже, Бат тоже заметил злые взгляды старосты.
– Отсуши-ка ему руку, - бросил Бат стоящему рядом Егрибу. Тот немного замялся, но

всё же из его рук метнулся зеленый сгусток к руке косматого. Тот взвыл не своим голосом.

– Прощения прошу. Век великому Аткату молиться буду! Пощади!!!
– катался по земле староста, прижимая руку к груди. Лед заметил, как здоровые мужики, подступавшие всё ближе от соседних домов, юркнули по домам. Там поднялся гомон и вскоре из дверей гуськом потянулись бабы и дети. Все в лохмотьях и грязные. Бат удовлетворённо кивнул и бросил Угрибу.

– Подлечи.
– Угрибу повторять не пришлось. Он присел над косматым, быстрым движением срезал ножом поврежденный участок кожи, вызвав глухое мычание раненого и после чего залечил рану. Стенания бедолаги прекратились. Староста, лежа на спине, испугано поглядывал на Бата и Угриба, не решаясь даже привстать.
– Если есть деньги, можем вылечить больных. Если денег нет, то девки есть наверняка. Всё ясно? Или повторить?

– Не надо повторять, мы народ понятливый.

– Понятливый. Только силу и уважаете. Баб пришли, чтоб прибрались, и на стол накрыли. Не скупись, меди у нас на всё хватит.

– Как изволите. Из питья у нас только брага. Вино давно контрабандой не везут. 

– Так не сезон, балда!

В это время из леса вышли обе четверки. Перед собой они вели оборванного мальчонку лет двенадцати и здоровенного громилу, держащегося за бок и шмыгающего окровавленным носом. Взгляд старосты окончательно потух. Матёрый зверь, похоже, понял, что слабины не будет. В такую деревню случайно, заблудившись, заедешь - живым не выедешь. Лед даже вздрогнул. Как так жить? 

Бат тем временем продолжал брать ситуацию под контроль. Собрав всех деревенских в большую толпу, он велел пересчитать всех и объявил, что, если перед уходом каравана кого не досчитается, то дуболомы рыцаря застанут на месте деревни одни головешки и обгоревшие кости. Местные затравленно молчали.

– Грабить вас не будем и девок не неволим. Кому деньги нужны - несите товар. Или ведите. Разойтись и глаза не мозолить!
– закончил он свою акцию устрашения.

– Если эти не очень дикие, то какие дикие?
– спросил его Лед, перехватив после выступления.

– Этих никого убивать не пришлось. И, надеюсь, ночью никого не придётся. А в других местах пока они видят, что их больше - не покоряются. Только своего барина и боятся. А здесь староста очень борзый. Видал сколько лбов у него под рукой. Вот он силу то почуял и балует. 

– Эта жесть не для меня. Надеюсь это последняя деревня на нашем пути? 

– Да. 

* * *

Вкусно поев, Лед отправился спать. Слишком большое уныние на него навевали оборванные мужики, ведущие в сумерках своих женщин на продажу чужакам. Комната у них с Мирой была одна на двоих, но у Леда даже мысли не возникло приставать к девушке,

когда он закрыл на здоровенный засов дверь. Окна были узкие, непролазные. Мира тоже сидела в подавленном состоянии на лавке. 

– Я знала про Империю Лис много плохого. Но реальность все равно гораздо ужаснее. Как они тут живут? Зачем?

– Это не их вина, а правителей, которые низвели их до животного состояния.

– Как ты этого Бата терпишь? Он же князь. Император его лишил всего, но звание у них неприкосновенно. Так что он князь и умрёт князем. Видел его сегодня?

– Он в крепость попал за то, что считает неправильным низведение людей до уровня скота. А сегодня он постарался со всех сил избежать кровопролития. И, надеюсь, это ему удалось. Думаю, если бы подобное доставляло ему удовольствие, его бы не отправили в пустыню, за покушение на устои империи. Давай спать.

Лед лег на, постеленное прямо на полу, одеяло. Засыпая, он слышал, как вздыхает на лавке Мира, но ему было уже всё равно. Сон поглотил его.

Проснулся Лед от того, что чесались руки. Вокруг была кромешная темень. Сбоку слышалось мерное посапывание Миры. Попытавшись вновь уснуть, Лед понял, что чешутся не только руки. "Комары? Или клопы? Какая-то дрянь кусается. Надо вставать, пока не доели. Как тут свет зажечь? Привык к магии, а как быть в деревенском доме не знаю. Лучина тут должна быть или свечи?"

Вспомнив расположение дверей, Лед поднялся и направился к ним. Нащупав, отодвинул засов и открыл двери. В сенях очень слабо горел магический светлячок. Повеяло странной смесью неприятных запахов. На лавке сидел, подрёмывая, Ров.

– Чего не спишь?
– спросил Лед.

– Дежурю. 

– Зачем?

– Так лечу.

– Деревенских? А утром нельзя?

– Наших лечу. Они, после девок, сразу ко мне бегут. Спать всё равно не дают. Так хоть Егриб выспится. А я в повозке покемарю. Чешешься? Не ты первый. Давай тоже подлечу.

– Спасибо, - по коже пробежала прохладная волна.
– А насекомых тоже выведешь?

– Завтра как выйдем в поле. Сейчас только зря возится.

– Это хорошо. Что за жизнь у людей?

– Такое не редкость в бедняцких семьях и других королевств.

– Я-то понимаю. Но есть же магия. Можно улучшить жизнь всем.

– А зачем это тем, у кого власть и деньги?
– пожал плечами Ров.
– А этим и подавно уже ничего не надо. Никто кроме них самих лучше им не сделает. А если попытается, они его пристукнут, и на околице прикопают. У меня от их взглядов душа сжимается. Жуть. Старатели в крепости и те так не смотрели.

– До рассвета далеко, не знаешь?

– Часа два.

В это время из дверей одной из комнат вышел Арм, ведя за руку наспех одетую в лохмотья девушку лет двадцати. Хотя с такой жизнью, попробуй, определи возраст этих бедняжек.

– Держи ещё две монеты и беги. А то я с тобой вообще не высплюсь. Подлечи-ка меня Ров, и я спать. А ты чего бродишь, Лед? 

– Выспался уже.

– Так вы там просто спите?

– Арм, не начинай. Вот вообще не то настроение.

– Вон, Пазя, отличная девчонка. Хочешь, найду и приведу?