Бродяги

Кузьмина Ольга Владимировна

Ради интереса Бор прикинул, как именно можно убить банши-полукровку. Получалось, что пятью гарантированными способами и еще тремя — с непредсказуемым исходом. Другое дело, что убивать ее нельзя. И предавать Лейна тоже нельзя. Он свой, а гоблины не предают своих. Есть предел, за которым никакие оправдания не помогут. И так уже от себя с души воротит.

— Тиви, Диви, Лиик… — пробормотал Бор. — Раз, два, три, четыре, пять, вышел никкен погулять.

Кто из троих выжил? Разум подсказывал — Тиви. Он самый приспособленный к лесу. А вдруг все уцелели? Или тот, о ком болит

сердце? Надейся, глупый старый гоблин, надейся. Что тебе ещё остаётся? Скоро узнаешь правду.

Бор мягко оттянул крыло Живоглота. Зашитая мелкими стежками перепонка почти зажила.

— Прости меня, малыш. — Бор чмокнул любимца между ушей. — Тебе больно летать, я знаю. Но придется потерпеть. Давай-ка еще раз намажем эликсиром.

Живоглот вывернул шею, удивленно уставившись на хозяина мерцающими в темноте глазами. Недовольно заурчал и дёрнул крылом. Эликсир щипался, вонял и от него тошнило, если налижешься. И вообще, никуда он сегодня не полетит!

— Крысака куплю, — заискивающе пообещал Бор.

— Живу-ова? — заинтересовался котоящер. Он не любил выговаривать слова, но промолчать во время торга с хозяином — значит остаться в голодных дураках.

— Живого.

— Мало-оу…

— Трех крысаков!

— Лау-одна…

***

Золотой плющ свернулся в клубок за муравейником и никак не желал разворачиваться. Лейн сидел над ним уже полчаса — гладил, уговаривал, напевал что-то успокаивающее.

Дилле надоело ждать и она присела рядом с Лейном. Ткнула пальцем в подрагивающую плеть плюща.

— Слушай, ты, трус несчастный, или делаешь, что тебе говорят, или я тебя в лапшу нашинкую!

— Не пугай его, он и так запуганный! — возмутился Лейн. — Должно быть, с лианами сцепился.

— Но ведь дерево далеко?

— Так и он длиннющий вырос.

— А почему он боится? Его же как охранника выращивают!

— Охранник и хищник — не одно и то же. А здесь вдобавок земля плохая.

— Ну вот что, вьюночек, — Дилла вытащила нож, покачала, ловя на лезвие свет первой поднявшейся над горизонтом луны, — лианы я к тебе не подпущу. Да они и сами сюда не доберутся. Так что прекращай изображать из себя стыдливую мимозу и ползи к лесу!

Это оказало воздействие. Плющ медленно заскользил по земле по направлению к выжженной полосе. При этом несколько коротких отростков держались начеку, развернув листья в сторону дерева.

Лейн достал лук и натянул тетиву. Роль лучника не слишком героическая, но что поделаешь, ему необходимо видеть всю картину боя.

— Не показывай силу кольца сразу, иначе они вернутся в лес. Сначала жги их поодиночке. Полностью выпустишь пламя, только когда вся стая перебежит на эту сторону границы. Я тебе крикну, когда будет пора.

— Меня только не подстрели. — Дилла достала второй кинжал.

Лейн украдкой вздохнул. Как совершить подвиг ради прекрасной леди, если она сама любого рыцаря за пояс заткнёт? Нет, тут требуется нечто поистине феерическое, вроде спасения целого мира. Лейн кивнул сам себе. Да, именно это он и намерен совершить.

Глава 14

Глава 14.

Стая Проклятого леса

"Лучшая защита — нападение".

Английская пословица

Живоглот тяжело летел над заброшенной дорогой. Вытребованный в счет аванса крысак полёт не облегчал. Но когда ещё получится пожрать? Кто их там, в лесу, знает, может они все поголовно несъедобные?

Вдали послышался вой стаи — не привычный, означающий обход границы, а особый — сигнал к началу охоты. Живоглот заторопился, напрягая крылья. Слабую боль можно перетерпеть, а вот если он вернётся ни с чем, хозяин всерьез разозлится. Он и так почему-то нервный. А нервный гоблин — это очень-очень плохо, как Живоглот успел убедиться на собственном опыте. Для начала, это означает, что он останется без крысаков, потому что хозяин сам их сожрёт!

***

Их оказалось больше полусотни! Дилла сбилась со счета на четвертом десятке. Крупнее волков раза в полтора, в ошметках гнилой, поросшей лишайником шкуры на белеющих скелетах. Узкие длинные черепа с двойным рядом акульих зубов и голубоватыми огоньками в глазницах. Медвежьи когти на длинных лапах. Создания гениального некроманта, идеальные убийцы. Но нежить — это всего лишь нежить. Если знать как, справиться с ней легче, чем с живыми врагами.

Первым выскочившим за пределы границы тварям Дилла снесла головы. Стая наступала, растянувшись цепочкой по узкой золотой дорожке. Плющ даже не приминался под когтистыми лапами. Последним шёл вожак — ростом в холке с доброго оленя. На зубастом черепе ящера поблескивали сабли рогов. Когда полетели головы, он остановился, заколебавшись. Поднял оскаленную морду, и Дилла испугалась, что сейчас прозвучит сигнал отступать.

— Что, шавки, хвосты поджали?! — Дилла отбежала. Дразня противников, закрутила кинжалами серебряные восьмерки. — Ну, смелее, мрази! Все на одного!

В движениях нежити чуялась неуверенность. Станут ли они нападать, если узнают в противнике демона? Но вот вожак коротко взлаял, и стая хлынула через границу. Ветер некстати задул со стороны леса, и Диллу затошнило от смрада гниющей плоти. Атакующая волна разделилась на два рукава, замыкая её в кольцо.

Засвистели стрелы Лейна. Серебро обжигало тварей, они падали, зубами выдирали из себя древки, кувыркались, вытряхивая из костей наконечники, и снова поднимались. Уничтожало их только прямое попадание в глазницы или отрубленная голова.

Дилла кружилась, выцеливая самых нетерпеливых противников. Достала пятерых, ещё в одного бросила мешочек с солью. Тварь взвыла, покатилась по земле, сдирая с себя дымящиеся лоскуты шкуры. Вскочила, низко рыча, но не кинулась, а отступила, тряся головой. Остальные тоже держались вне досягаемости, готовясь атаковать разом, как только замкнется круг. Лейн продолжал стрелять, не позволяя врагам наброситься на Диллу со спины. Догадался, что она не умеет управлять пламенем? Плевать, главное, чтобы не сунулся в драку! На короткой дистанции его просто разорвут в клочья. Магия жизни здесь не поможет.