Бронеходчики. Сверкая блеском стали…

Калбазов Константин

Высокая стройная блондинка с правильными чертами лица и голубыми глазами. Красота неброская, но от этого образ студентки не менее привлекателен. И чего уж там, соблазнителен. А уж то, как она умудрялась носить обычный белый халат и несколько кокетливый колпак, да еще эдак прижимает к груди ладошки, одаривает таким восхищенным взглядом и говорит едва не с придыханием… Ч-черт! Да тут нужно быть каменным истуканом, чтобы остаться равнодушным. Или…

– Б-благодарю, Агата. Очень рад, что сумел увлечь и преподать материал в должной мере, – смущенно скорее пролепетал, чем произнес, Клим.

Ну а чего такого. Он вообще-то женским

вниманием не избалован. У него есть жена красавица – вот, по сути, и весь его опыт общения с противоположным полом. Есть еще Алина. Правда, она только друг. С Агатой он знаком давно. Еще во время войны, или, как ее принято называть, Судетского инцидента, эта студентка была его операционной сестрой. Но одно дело руководить бригадой медиков, даже когда вокруг рвутся снаряды. И совсем другое – при вот таком обращении. Да еще на виду у всех, и ее подруг в частности.

– Как я понимаю, вы и дальше будете проводить занятия по хирургии? – поинтересовалась девушка.

– Н-нет. Я только подменял приболевшего профессора Крамера. Простите, мне нужно идти. Сударыни, – обозначил он поклон товаркам бывшей своей подчиненной и направился дальше по коридору.

– Агата, ты ли это? – с искренним удивлением произнесла одна из студенток. – К чему тебе эта мокрица? Не скрою, хирург он, конечно, замечательный. Эта его знаменитая операция Войцеховского в условиях полевого госпиталя. Видные профессора признают виртуозность, проявленную им. Но жить вот с таким недоразумением… Пусть и подающим большие надежды хирургом… Лично я предпочитаю куда более представительных мужчин. К тому же он женат.

– Кстати, я видела его супругу, просто красавица. Глаз не отвести. Агата, ты, конечно, хороша, но, извини, серьезно ей проигрываешь, – подала голос вторая девушка.

– Касаемо мокрицы, Нада, ты совершенно не права, – возразила Агата первой девушке. – Он участвовал в знаковой обороне у Десова. Просто взял санитарную сумку и пошел вслед за солдатами. И, между прочим, многих раненых вынес лично. Причем не после боя, а под обстрелом. Мне потом об этом один контуженый рассказывал. Как и о том, что видел, как Кондратьев самолично ползал вытаскивать раненых с ничейной земли, когда там все еще продолжались перестрелки.

О том, что Клим ползал туда спасать девушку-бронеходчицу, она предпочла умолчать. К тому же он ее и не спас, вернувшись один. Насколько было известно Агате, та о себе и сама прекрасно позаботилась. Мало того, еще и гансам кровавую баню устроила.

– Ты это сейчас придумала, – возразила Нада.

– Вовсе нет. А за что, вы думаете, его наградили «Крестом за храбрость» [5] ? Уж точно не за спасение Войцеховского. А что до красавицы жены, то она всего-навсего самая обычная шлюха. Просто он ей верит.

5

Награда является плодом воображения автора.

– Ну так открой ему глаза, – хмыкнув, подначила Нада.

– Нет, Агата, – тут же произнесла третья студентка, заметив появившееся на лице подруги решительное выражение.

– Отчего же? – дернув плечиком, возразила девушка.

– Не смей. На чужом горе своего счастья не построишь, – убежденно произнесла вторая…

Разумеется, Клим не имел представления относительно

происшедшего разговора. Хотя прекрасно видел, что нравится Агате. Он ведь не слепой. Но вот как с ней себя вести – попросту не представлял. Девушка ему нравилась. Не в смысле как женщина. А как человек. И он был готов искренне порадоваться за будущего ее супруга. Но сам ей дать ничего не мог. Он женат и счастлив в браке. Пудрить же ей мозги не считал для себя возможным. И вообще другие женщины его попросту не интересовали. Никто не мог сравниться с его Катенькой.

Идя по длинному коридору с дверями в учебные аудитории по одну сторону и высокими стрельчатыми окнами по другую, он то и дело раскланивался со знакомыми. Всего лишь год назад именно в этих стенах его встретили весьма враждебно. А вокруг кипели страсти вокруг аншлюса Австрии и присоединения Судет к Германии. Помнится, прибыв для стажировки в Немецкий университет, он был вынужден сразу перевестись в Чешский.

Сегодня от былого разделения не осталось и следа. Вековой традиции сосуществования фактически двух университетов, где преподавали на немецком и чешском, пришел конец. Ныне университет именовался просто Карловым, без обозначения национальной принадлежности. Обучение же проводилось на двух языках – чешском и латыни. Разумеется, студенты изучали иностранные языки, но это уже совсем другое дело. И тому были объективные причины.

К концу сентября прошлого, сорокового, года после контрударов в направлении Варетин и Хваловице противоборствующие стороны замерли на довоенных позициях. Вся их активность сводилась к редким авианалетам, воздушным схваткам, разрозненным артобстрелам и вялым перестрелкам. Словом, в дело вступала уже знакомая и отработанная в Великую войну позиционная тактика.

Немцы объясняли прекращение активных действий уважением к международному праву и решениям Лиги Наций. Совет же безопасности последней настаивал на том, что данный конфликт должен быть урегулирован за столом переговоров. Именно конфликт. Потому что слово «война» вообще не упоминалось. Во всех официальных документах фигурирует название «Судетский инцидент». Десятки тысяч убитых и инвалидов. Но оказывается, даже войны не было.

Вообще-то, несмотря на широко тиражируемую версию, в то, что Гитлер отступил под давлением указанных факторов, поверить было трудно. Но иной попросту не было. Франция, несмотря на проведенную мобилизацию и идущие в Чехословакии тяжелые бои, войну Германии так и не объявила. Англия также провела мобилизацию и отправила к галлам свои экспедиционные силы. Но до большего дело так и не дошло. Не последовало даже ни единого ультимативного заявления, похоже, из опасения спровоцировать агрессию Гитлера.

Как бы то ни было, после месяца переговоров, дебатов на заседаниях в Лиге Наций и вялых позиционных боев было достигнуто мирное соглашение. Оно сводилось к тому, что Чехословакия сохраняла свою территориальную целостность и не уступала Германии ни пяди земли. В то же время правительство не будет препятствовать эмиграции немцев, желающих перебраться на историческую родину.

Признаться, последний пункт сильно бил по промышленной базе страны. Потому что заводы лишались большого числа квалифицированных кадров, которых вот так, в одночасье, не заменишь. Из четырех миллионов судетских немцев больше двух предпочли покинуть страну. И это при том, что общее население составляло четырнадцать.