Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург
Шрифт:
— Государь, сестра твоя, Наталья Алексеевна, оказала внимание идеям моим — благородных девиц искусству ревизоров обучать. И учителя идеей прониклись — знатное дело для молодых дворянок выйти может. Им ведь казнить на месте не надобно будет, только нарушения выявить, да тебе доложить. Чем не служба для дворянского рода, где сыновей нет. Это то, о чем ты вопрошал меня еще в Москве. Вот только весомости им надо добавить, чтоб от царских ревизоров отмахнуться нельзя было! Может с них и начать гвардию гражданскую собирать?
Тишина в беседке стала еще глубже. Даже мороз по коже пробежал. Петр вообще глядел
— Бабье войско? Да у меня из гвардии офицеры сбегут, краснея от позора! Думай, что сказываешь!
— Наоборот, государь. Захотят показать, что они лучше. Впрочем, можно ведь и иначе твоих представителей назвать. Коли в армии есть лейб гвардия, дословно «личная охрана», то ревизоров можно назвать «личными проверяющими», лейб аудитор, чтоб и весу добавить, и с армией не спутать.
Петр слегка прихлопнул по столешнице ладонью
— Ладно, поговорю с Натой, что вы там удумали. А пока давай о делах более важных сказывай …
Ну вот, добрался государь до любимой армии и ее вооружения — «ховайтесь суслики по норкам».
Начинало вечереть. Пронзительно синее небо раскрашивало красным низкое солнце, подсвечивая инверсионные следы перистых облаков. Ветерок стих, и через гул завода стал отчетливее слышен звон вампиров, собирающихся к ужину.
Сидел в опустевшей беседке, лениво похлопывая себя по шее и по щекам. Петр ушел было в дом, оставив меня отходить от экспресс допроса, но с полпути вернулся, уже один, сел напротив напрягшегося меня.
— Сказывай князь, что тебя так гнетет. Вижу ведь, не любо тебе свеев воевать, но и трусом тебя назвать никто не может. Правду сказывай! Не то тут тебя оставлю.
Вот почему так всегда? Все требуют правды, а когда ее услышат, начинают шашками размахивать, или кричать, что все ложь. Кому эта правда нужна? Вот ее адаптированный и приглаженный суррогат — примут с удовольствием. А чистая правда, она как ежик — и держать в руках больно, и выбросить жалко — вот и смотрят ненавидящими глазами на принесшего этот подарок.
— Не в свеях дело, государь. Иное меня гнетет. Вот своюем свеев, а там и иные границы притягательны станут, а за ними еще и еще. Война, она как чума — расширяется быстро, да людей прибирает много. А земля наша еще от прошлой, настоящей чумы только отходить начала. Страшно, государь, мне на Руси узреть пустые города и заброшенные поля, как мы видели в Посольстве. Завод мой пустым наполовину, баб за станками, мальцов, что с отцовской лодкой управится на море пытаются. Ты правду требовал? Вот она и есть. Страшно мне, что война эта не просто за Ижорские земли пойдет, а победы только аппетит разожгут — и будет война бесконечна.
Петр поднялся, правда, вроде без резких жестов, заложил руки за спину и начал мерить беседку шагами. Все же в беседе один на один он гораздо спокойнее.
— Экий ты конец света рисуешь. Впору голову под крыло прятать.
Петр остановился напротив меня и опять навис над столом
— А супротивники, думаешь, смиряться с победами нашими? А может им все отдать сразу, чтоб мужиков не трудить? Али думаешь, наши земли под свеями не опустеют? Так те земли, что мы в Посольстве зрели и были под ними!
Пустой это разговор. Зря затеял. Даже такая полуправда вон как Петра распаляет.
Дождался паузы в речи монарха.
— Все так государь. Даже больше скажу — есть такая поговорка — «кто не хочет кормить свою армию, тот будет кормить армию завоевателя». Про иное говорил. Вот ты к роскоши не тянешься, да и траты на двор в два раза умерил. А ведь с землей та же история. Уже ныне Россия огромна, земли твои, считай, от моря до моря простираются. Можешь мне не верить, но с Сибирью и землями на Дальнем Востоке сейчас под твоей рукой шестая часть всей суши. А с колониями в Америке, может и пятая часть, а то и четверть. Римская империя, государь, в три раза меньше была. И ее сгубили новые земли и новые завоевания. Что измениться, коли прирежешь ты к этой громадине еще один надел? Он как капля в море. Выходы к морю потребны, не спорю с этим. И места стратегические занять надобно. Да только война для того не всегда нужна. Вон, Мальта считай уже наша, и средиземный флот с нее не уйдет. Коли с испанцами связи наладим, так и Гибралтар оседлаем. А главное, силы да деньги, что на прирезание маленького надела войной потребны будут — гораздо больше выгод принесут, коли их на земли уже имеющиеся приложить. Татей извести, заводы поставить, дорогами все земли связать, да чтоб они и по весне проходимы были. Казнокрадов на местах, да и при дворе прижать — одно это казну в два раза богаче сделает. А армию и флот надо иметь просто сильными. Чтоб даже мысли у супостатов не возникало, на земли наши набегать.
Петр уже отошел от стола и вновь начал мерить шагами беседку. По его виду сложно было судить о реакции, но все больше склоняюсь к мысли — пустое это все. Иметь игрушки и не побряцать ими? Даже американцы в мое время не удержались и сбросили ядерные бомбы на населенные города. А в этом времени еще и ценности иные.
— Складно опять сказываешь. Но коль отцы наши по наделу бы не прирезали, так и не было бы ноне той державы, что по твоим словам шестую часть земель заняла. И нам то отцы завещали — приумножать!
Прикрыл глаза. Внутри все ныло. Организм сопротивлялся переходу к плану «Б», так как чувствовал основанием, чем этот план закончится.
Надо сворачивать этот пустой спор.
— Приумножать, государь, по-разному можно. Зачем пастуху с тремя овцами поле до горизонта? Пока пастух валит деревья, еще больше поле расчищая, волки и последнюю овцу зарежут. Впрочем, прости государь, что не в свое дело лезу. Не сомневайся, флот тебя не подведет, выполнит все справно. И раньше тебя не подводил, и далее так будет.
Петр постоял, посверкал глазами — то ли сказать что хотел, то ли раздумывал. Потом кинул на ходу «Добре» и ушел темным силуэтом в сторону россыпи светлых окон.
Отвратительно поговорили. Как обычно есть два мнения — монарха, и неправильное.
Вытащил из внутреннего кармана тонкую прямоугольную шкатулочку с трубкой, повертел ее в руках. Значит — план «Б»…. Не хочется то как…
Курил, просто отдавшись умиротворяющим звукам вечера, вытянув ноги и устроив голову на резное дерево ограждения беседки. Ладно, все это лирика, пора идти на причалы, где расцвеченные огнями, под не умолкающий грохот и извивающиеся змеи загрузки, стояли канонерки. Жизнь продолжается.