Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург
Шрифт:
Обед застал полк на прежнем месте и в прежнем строю. Голодными. По полю бродило масса народа, собирали раненных и убитых, тащили пушки на поврежденных лафетах. По мне — так бросить тут всю эту рухлядь, но просто так уходить было нельзя, Карл не поймет и посчитает за слабость. А у меня все что осталось — это надутые щеки. Продолжал строить из себя несгибаемого полковника и кость в королевском горле.
Холодно. И самое обидное, что из лагеря Карла, ветерок приносил вкусные запахи, на которые живот отвечал бурчанием. Да когда же эти сонные мухи соберут наше барахло!
К четырем часам пополудни
Отдал команду на отступление. Тонкий момент — нас тут могут ведь и рискнуть не выпустить — толпы вооруженных людей за нами больше нет.
Отступали в шахматном порядке. Нечетные капральства снимались со строя и отходили на сотню метров назад, где вновь вставали в оборону. В промежутки между ними отходили четные капральства и, в свою очередь вставали в оборону на сотню метров позади нечетных. Так и шли к переправе.
За нашим отступлением высыпало смотреть масса народа, наверняка и Карл где-то там. Ну да пусть смотрят. В Россию они теперь однозначно не полезут. Хотя, гарнизон Нарвы усилят наверняка. А вот пойти разбираться с Августом у Карла запала еще должно хватить. Флаг ему в руки. Мне бы еще годик у Петра выторговать. Надеюсь, теперь он станет более покладистый.
Переправились без пришествий, и на правом берегу реки полк присоединился к медленно разворачивающемуся хвосту гигантской, по моим меркам, армии, уходящей в Новгород. За спиной два капральства рубили лопатками веревочные связи переправы — пригодились и лопатки.
Шли медленно, можно сказать — ползли. Перегруженный обоз, недостаток телег, недостаток припасов. Страшное это зрелище, армия после, хоть и почетного, но поражения.
Истратил все полковые аптечки на раненных. С ними вообще было сложно — с телег их выкидывали офицеры, так как неначем было везти пушки и воинскую справу. Среди офицеров вообще началась грызня, как у тараканов в банке. Устранился от дележа ответственности — все одно на меня все неудачи спихнут, к чему заранее нервы портить?
Рассылал далеко всех свободных драгун. Запасать провизию. Армейскую казну в 350 тысяч рублей хоть и вывезли — но тратили на припасы ее неохотно, приходилось докармливать своих солдат на личные сбережения, заодно подкармливая раненных и недужных, которых с каждым днем и с каждым падающим на градус морозом становилось все больше. Не удивляюсь, что в нашей армии были такие большие не боевые потери — просто плевать офицерам на мужиков. Бабы еще нарожают.
Но была и положительная сторона у этой медали — капральства курсантов росли как на дрожжах, в них стекались мужики со всей армии — ко мне даже приезжали ругаться некоторые офицеры, требуя выдать дезертиров. Делал круглые глаза и заявлял, что дезертир это когда из армии сбегают — у меня таких нет. Есть несколько человек перешедших из одних полков в другие, но то по велению государя нашего делается, ибо он указывал мне, подготовить капралов да потом собрать им капральства. Вот к Петру с претензиями и обращаться надоть.
Две сотни километров
Ругался с князем Долгоруким, рассказывал ему про свои приемы утепления солдат, но бесполезно — для него важнее было, чтоб дошедшие до государя солдаты выглядели по форме. А за недошедших с него спросят меньше, чем за испорченные мундиры. Вот такая проза жизни.
Впрочем, вскоре прибыл гонец, с приказом мне явиться пред очи Петра. Хмыкнул, уже успели сгонять и наябедничать. Но на эту встречу у меня имелись и свои планы. Отобрал полсотни своих штурмовиков, и забрал замаявшегося от безделья князя Лобанова-Ростовского со свитой. Написал несколько заготовок бумаг и отправился с этим караваном на ковер к государю получать незаслуженную ругань.
Новгород. Самый, пожалуй, известный город на Руси. Его ключевое положение на реке Волхов открывало новгородцам все дороги. Вниз по Волхову, через Ладожское озеро и Неву новгородцы попадали в Швецию, Готланд и в земли прибалтийских славян. Через Ильмень-озеро и Мету открывался путь по Волге в Болгарию, к хазарам, на Кавказ, в страны Средней Азии. По Волхову, Ильменю, Днепру пролегал знаменитый путь «из варяг в греки». Новгородские купцы проникали далеко на северо-восток, на Северную Двину, Ваг и Вычегду, плавали по Ледовитому океану на Новую Землю. Да и Любек не без их помощи возводили, ведь именно там стояла славянская крепость Любица.
Сам город поднял свои стены в удачном с точки зрения расположения месте, но не очень удачном месте с точки зрения строительства. В низине, с высокой влажностью и болотистостью почв. Зато землянок тут никогда не строили — кому понравиться жить в бассейне, строили сразу добротные, обязательно двухэтажные, терема — первый этаж складской, а второй, жилой. И улицы тут мостили сразу — клали продольные бревна, на которые набивали поперечный тес. За несколько сезонов этот настил тонул в земле и поверх него сооружали новый. Говорят, по три десятка таких слоев раскопать можно было. Одним словом — город до боли напоминал Петербург в отношениях с местом постройки. Жаль, нет времени походить по улочкам, пропитаться духом города.
Петр ожидал в кремле, чуть не притопывая от нетерпения. По крайней мере, у меня сложилось такое ощущение, так как не успел еще заявить о своем прибытии, только под сводами воротной башни проехал, а на меня уже накинулся служивый народ, и начал подгонять — мол, государь ждет.
Петр не просто ждал — он себя накручивал, впрочем, как обычно. И первые пять минут разноса предпочел стоять по стойки смирно и просто выслушивать те помои, которые для меня тут замесили. Дошли даже до сговора с Карлом, мол, именно по этому мой полк не одержал победу, да еще и другим достойным боярам победить не дал. Это Долгорукий что ли достойный? Ню-Ню.