Броненосцы Петра Великого. Части 1 и 2.
Шрифт:
С этими визитерами проблем, пока еще, не было, но надо скорее заключать договор о мире, а то на эту мутную воду в проливах уж очень много рыбаков набегает. И суда продолжают, чуть ли ни каждый день приходить. Хорошо, что маленькие — а то у нас скоро бухты не хватит.
Послы вернулись во второй половине дня, 27 октября 1698 года. Для меня эта дата и стала датой мирного договора, а вовсе не 22ое, как теперь говорят.
Послы входили в город торжественной процессией, по которой сразу становилось понятно — миссия удалась. Рыцарей и солдат стало заметно меньше, как позже выяснилось, султан любезно организовал при себе посольскую миссию, из наших и орденских дипломатов, позволив им, даже скорее указав, оставить немыслимо большую свиту, почти в две тысячи человек. Взамен, отправив в Константинополь около сотни своих дипломатов со
Все это видел совсем недавно — наше посольство примерно так же ездило по Европе. Похоже, вся моя жизнь, в эти пару лет проходит под знаком посольств. То мы куда-то едем, то к нам. А в промежутках приходиться отстаивать свою точку зрения. И потом вновь договариваться. Но договариваться всегда лучше, особенно теперь, когда у меня осталось буквально по пять фугасов на ствол.
Торжественный обед с послами был назначен на следующий день, а на утро следующего дня назначили большое построение войск, шествование по городу и раздачу слонов. По городу поползли слухи о мире и побежали те самые любопытные мордочки, собирая эти слухи, так как рыцари их пригласили только на торжественную часть завтра, а сегодня мы рассматривали договор в узком кругу.
Что можно сказать о договоре. Если отбросить пять страниц красивостей, то оставшаяся выжимка на пол страницы говорила, что у нас все получилось. Некоторые правки связанные с пропускной системой проливов и связью султанских территорий были вполне приемлемы. Организуем ему коридор выше крепости Румельхисар — пусть переправляются. Позднее там можно и мост построить. Только заминировать его хорошенько.
По договору нами отчуждались две территории, весь мыс Бююк-Кемикли, который собственно и образовывал европейский берег Дарданелл. И почти равносторонний треугольник, со сторонами около сорока километров, ограниченный заливом Кючкамык в Мраморном море, озером Дурусу у берега Черного моря, и крепости Румельфенери — открывающей вход в Босфор на европейском берегу. Естественной границей раздела стала река Сазлидери, которую и рекой то назвать сложно. То есть султан отдал восемь сотен квадратных километров, на которых уже успели хорошенько погулять казаки. За такую щедрость он выторговывал незыблемость триумвирата, мол, на троих сообразим, а больше нам никто не нужен. И совместную защиту проливов от вторжений. Хорошо еще, что султан не стал наглеть, и включать в договор пункт об оборонительном союзе — такой договор рыцари однозначно бы не приняли. А так, поспорили до глубокой ночи и согласились. Довольный Головин растолкал меня, сладко сопевшего, в гордой позе за столом, все последние часы этого собрания, и немедленно развил бурную деятельность. Ему надо было организовывать корабли к Петру, суда на азиатский берег, для перевозки части посольства султана, и везде непременно с конвоями. Обойдется.
Османов перевезем на орденской галере, хорошо бы еще гребцами, а посыльного отправим на торговце. Мне все фрегаты теперь для дела понадобятся.
Прошли с Головиным к Магистру, и тут изложил им новый план, который вынашивал с самого отъезда, но ждал решения вопроса с договором. Спорили до самого утра. Общая мысль всем понравилась, обсуждали частности. Потом вообще перешли на обсуждение мирной жизни в проливах и совместной жизни Ордена и России. Под это дело выторговал у магистра давно обещанных специалистов-медиков, и военных. Заберу часть на Мальте, все равно по пути, а часть заберу в Константинополе, когда возвращаться будем.
Утром, хмурый и не выспавшийся, принимал парад, вместе с большой толпой офицеров. В начале, был обязательный молебен. Долго. Затем рыцари показывали класс, в строевой подготовке. Наши тоже старались, но на фоне рыцарей не смотрелись. Плевать, научаться еще — надо будет завести практику инструкторов в войсках. Торжественное начало раздачи слонов, проговорил с Крюйсом — перекладывая на него рассылку посыльных и вопросы связей, проинформировал его, что фрегаты уходят, и оставляю его управлять остающимися нашими судами в Константинополе — как обычно, надеюсь, и не посрами. Последние фразы хорошо вписались в общее торжество, когда из строя выкрикивали солдат, по несколько человек, и награждали их красивыми, золотыми медалями, с короткой фразой «Деянье на века», над которыми два дня думали с ювелиром.
По моему списку наградили всех, искренне радовался за своих ребят,
Кстати, не пошел напрасно. Головин, когда фрегаты уже уходили в сторону Дарданелл, много рассказывал об ударной обработке осман и рыцарей, которой занимались мордочки на этом приеме. Похоже, было действительно весело. Зато выспался.
Немаловажно еще и то, что фрегаты ушли рано утром, буквально вытащив Головина со свитой, и назначенных гроссмейстером на этот поход магистров, с затухающего светского раута. За фрегатами никто не увязался.
Мраморное море и Дарданеллы проскочили быстро, под храп нашей новой посольской миссии, и фрегаты вышли в Средиземное море, держа курс на Мальту.
Дорога скучно растекалась пенными усами из-под форштевней фрегатов, перемалывая ноябрь в доработки новых проектов и разговоры. К шести фрегатам никто не лез, хотя паруса на горизонте возникали регулярно.
Несмотря на хорошую скорость, фрегаты шли до Мальты почти десять дней. За это время успели обсудить с компанией посланцев все нюансы миссии, и проговорить детали проекта, который был нашей главной заманухой. Бросили это дело через неделю похода и оставшееся время просто скучали. Немного разнообразия внесли пара небольших штормиков, когда море, как капризный ребенок, возмущалось настырным родителям, укладывающим его спать на зиму. Но адреналин еще никому не мешал, а фронты погоды прослеживались достаточно четко, и фрегаты виляли по морю, уходя от основных неприятностей.
На Мальте задержались еще на два дня. Тут то же устроили торжественный прием по случаю. Так как назначенным в Россию рыцарям все равно нужно было время, собраться и закончить дела — согласился с этой задержкой. 11 ноября 1698 года, эскадра фрегатов, расцвеченная флагами России и Ордена, ушла в финишный рывок к цели своей миссии — порту Марсель, до которого оставалась еще неделя пути.
Ночью 17-го ноября эскадра подходила к самому главному порту Франции, на Средиземном море. Марсель манил нас огоньком маяка, на острове Иф. Да-да, именно на этом небольшом островке, в трех километрах от порта Вьё-Пор — кипели, страсти человека в железной маске или графа Монте-Кристо. Хотя, теперь даже и не знаю, напишут ли эти книги — но сам сочинять точно не буду — это же умереть и не встать, столько всего переписать, да и то, по отрывочным воспоминаниям. Хотя… может в старости? Если доживу. И возьму псевдоним Нострадамус. Или можно писать под несколькими псевдонимами. Хотя чего это меня так стукнуло? Рано мне еще. Пора встряхнуться и подготовиться к встрече с губернатором Марселя — Луи Жозефом де Вандомом.
Личность эта была выдающейся, и именно она определила Марсель конечной точкой визита наших фрегатов.
Хорошо, когда под рукой есть рыцари ордена, они представляют все страны, и внимательно следят за делами дома. Надо будет намекнуть Петру, что лучших консультантов по международным делам — ему не отыскать будет. И в Москву обязательно отберу мальтийцев всех национальностей — будет у меня внештатное министерство иностранных дел. Именно они указали мне цель — Великого Вандома. Человека, заслужившего славу непревзойденного военачальника, взявшего два года назад Испанскую Барселону, за что был пожалован титулом вице-короля Каталонии. Он же Герцог де Вандом, он же герцог де Бофор, он же герцог д» Этамп, он же герцог де Пентьевр он же… впрочем, это уже больше походит на уголовное дело. Но заслуги многоликого герцога вполне очевидны, и его членство в ордене «Золотого руна», считавшегося орденом династическим, то есть для узкого круга избранных, говорило о многом. И то, что он был правнуком короля Генриха четвертого Бурбона, так же прозванного Великим стало просто заключительным, маленьким штрихом. Одним словом, на этого человека можно было тратить время и силы — к его мнению при дворе прислушаются.