Броненосец «Слава». Непобежденный герой Моонзунда
Шрифт:
Весь июнь на «Славе» бурлили митинги — идти или не идти в Моонзунд. Потребовались многодневные увещевания офицеров в необходимости следования приказам, разъяснения того, что более крупные «Андрей» и «Республика» до сих пор не в состоянии пройти Моонзундским каналом. И только после заявления капитана 1 ранга В. Г. Антонова о его твёрдом намерении покинуть корабль, запятнавший себя государственной изменой в виде невыполнения боевого приказа, команда, вразумлённая твёрдой позицией выбранного ею же командира и настояниями ЦКБФ, наконец приняла 24 июня резолюцию о выступлении в Рижский залив и заявила командиру «Славы» о том, что «с ним она готова идти куда угодно».
«Слава»
Текст этот, где матросы перемежали революционный пафос банальными попытками выторговать по случаю у командования всё, что только можно, также заслуживает внимания в качестве иллюстрации ментальности тогдашней матросской массы: «Мы, вся команда линейного корабля „Слава“, хотя и считаем назначение нас в Рижский залив несправедливым, но, считаясь с положением настоящего момента, мы идём исполнять наш святой долг перед Свободной Родиной и повинуемся воле Центрального Комитета [т. е. ЦКБФ. — Авт.] и Командующего флотом Балтийского моря, а также и своих товарищей, которые, видя несправедливое решение, подтверждают, что должна идти в Рижский залив „Слава“, и не отдают себе отчёта, что они идут против совести и даже насильствуют. Но мы, исполняя Ваше постановление, также в свою очередь требуем:
Линкоры „Слава“ и „Республика“ (бывший „Император Павел I“) в Лапвике, июль — август 1917 г.
1. В Рижский залив мы идём лишь до окончания навигации 1917 года, но не на зимнюю стоянку.
2. Всех больных нашей команды, находящихся в продолжительных отпусках на поправке здоровья, исключить из списков состава команды и срочно заменить здоровыми.
3. Немедленно произвести медицинский осмотр всей славской команде и всех признанных неспособными нести корабельную службу также заменить здоровыми.
4. Немедленно пополнить боевой комплект команды.
5. Отпуск остаётся на усмотрение команды и требуем для проезда белые бланки литера А.
6. А также требуем, чтобы жалованием месячным и всем нужным довольствием, которым пользуются наши товарищи от Гельсингфорского порта, не были бы и мы умалены, а должны получать по курсу 266 марок за 100 рублей и платить финскими марками.
7. Просим по мере возможности доставлять пресную воду для питания котлов». [259]
259
Цит. по: А. М. Коссинский. Указ. соч. С. 46–47.
На эту резолюцию последовал ответ командующего флотом контр-адмирала Д. Н. Вердеревского, не лишённый грустной иронии в отношении боевого корабля, который, покапризничав, в конце концов всё же согласился выполнить боевой приказ: «Командиру „Славы“. Передайте команде благодарность за сознательное отношение к долгу. Зимовка не предполагается. Приготовиться к походу к 1 июля». Однако Гельсингфорский рейд удалось покинуть лишь 12 июля. Сопровождаемая «Андреем Первозванным» и «Республикой» (командование, видимо, под благовидным предлогом стремилось рассовать проблемные корабли по отдалённым стоянкам), «Слава» перешла в Лапвик. В ночь на 24 августа линкор перешёл к Вормсу и 26 августа, пройдя «под тремя буксирами» Моонзундским каналом, прибыл, наконец, в Куйваст.
Здесь уже находился старший собрат «Славы» — «Гражданин» (бывший «Цесаревич»), крейсера «Баян», «Адмирал Макаров» и «Диана», 21 эсминец IV, V, VI, XI,XII и XIII дивизионов, 3 канонерские лодки, минные и сетевые заградители, сторожевики, подлодки и транспорта — многочисленная, но, увы, совершенно лишённая хотя бы нескольких линкоров с дальнобойной артиллерий группировка.
3 сентября судовой комитет «Славы», как и повсюду тогда на флоте, собирал подписку со своих офицеров об их осуждении выступления генерала Л. Г. Корнилова («корниловского мятежа») и обещании быть верными революции. Изо всех офицеров линкора подвергнуться этой процедуре отказался старший инженер-механик корабля капитан 2 ранга Л. Ф. Джелепов. За это он подвергся аресту командой, но на следующий день М. К. Бахиреву удалось отправить его на эсминце «Моксвитянин» в штаб флота и этим, возможно, спасти от самосуда.
В течение сентября «Слава» совершала периодические переходы из Куйваста в Аренсбург и обратно. С приходом линкора командование МСРЗ с тревогой начало отмечать падение дисциплины на боевых, остававшихся здесь прежде кораблях. По свидетельству начальника Морских сил М. К. Бахирева, «главнейшей заботой „Славы“ по приходе её на Куйвастский рейд были постоянные запросы о глубине в Моонзундском канале», а «падение дисциплины и вообще ухудшение отношений между офицерами и командами усилилось с присоединением к морским силам Рижского залива „Славы“ и „Хивинца“. Дело дошло до того, что командир „Славы“ В. Г. Антонов незадолго до боя 4 октября 1917 г. докладывал вицеадмиралу Бахиреву, что „он вообще в своей команде не уверен и что во время какой-либо операции возможен случай, что команда решит не идти в назначенное место и что в случае неисполнения её желания перевяжет его и офицеров“. [260]
260
М. К. Бахирев. Отчёт о действиях Морских сил Рижского залива, 29 сентября — 7 октября 1917 г. (Далее: Отчёт…) — СПб: РГАВМФ, 1998. С. 24.
На „Славе“ обосновался объединённый матросский комитет Морских сил залива, а председатель судового комитета линкора — большевик Н. Н. Зуев — был назначен Центробалтом также и уполномоченным комиссаром ЦКБФ. Весь бой 4 октября он совместно с ещё одним членом матросского комитета провёл в боевой рубке и на мостике корабля. Предпосылки подобного присутствия следуют из объяснения самого Н. Н. Зуева, вспоминавшего, что капитан 1 ранга В. Г. Антонов „заявил матросам, что он желает работать в полном контакте с судовым комитетом, и предложил выделить от комитета двух представителей для участия в оперативных распоряжениях командира“. Смысл подобного „участия“ ничем иным, кроме как боязнью бунта команды линкора в решительный момент сражения с противником, объяснить не представляется возможным.
Опасения командира линкора понятны. По свидетельству М. К. Бахирева, „командир „Славы“, в политическом отношении самого беспокойного корабля, капитан 1 ранга Антонов за стоянку в Моонзунде изнервничался, часто прихварывал; по моему докладу командующему флотом и по совместному обсуждению с ним всё, таки решено было не менять его, так как трудно было найти охотника командовать „Славой“, да и команда корабля не всякого командира приняла бы“. [261] Своему флагману вторит в мемуарах С. Н. Тимирёв, в ту пору командир крейсера „Баян“, на мостике которого он вместе с М. К. Бахиревым находился в бою 4 октября: „…в особенности на „Славе“… власть всецело принадлежала комитетам, в руках которых командир и офицеры являлись простыми пешками“. [262]
261
М. К. Бахирев. Отчёт. С. 25.
262
С. Н. Тимирёв. Воспоминания морского офицера. — СПб.: Галея-Принт, 1998. С. 86.