Броненосные крейсера типа “Адмирал Макаров”. 1906-1925 гг.
Шрифт:
Теперь обстановка была несколько иная в смысле условий для стрельбы. "Рюрику" никто не мешал, и он мог спокойно управлять огнем, тем более, что никакие обстоятельства не вызывали необходимости каких-либо сложных, затрудняющих огонь маневрирований.
Несмотря на дым и мглу, "Роон" вскоре получил попадания. Особенно ясно был виден разрыв 254-мм снаряда, окутавший черным дымом весь крейсер до мачт. Были видны взрывы около кормовой мачты и между грот-мачтой и четвертой трубой. По-видимому, на крейсере начался пожар, так как его кормовая часть была окутана облаком черного дыма".
Около 11 ч 10 мин "Роон" повернул к "Рюрику" корму и стал уходить, поддерживая редкий огонь из одного орудия. "Бремен" тоже прекратил
Видя, что расстояние до неприятеля увеличивается, командир "Рюрика" устремился на него, но в этот момент был справа атакован неприятельской подводной лодкой, выпустившей мину. Уклоняясь к Ost от атаки лодки, крейсер потерял из виду неприятеля, а затем лег на N для следования в Финский залив.
Спрашивается, почему "Рюрик" не довел до конца столь успешно начатого боя, тем более что "Роон" уже был значительно поврежден? Почему "Рюрик" не бросился его искать в том направлении, где последний скрылся, имея большой шанс принудить его вновь к бою, так как обладал ходом, не меньшим, чем и "Роон"?
Формально оправданием командиру является радио, полученное им от начальника отряда: "Опасаться подхода неприятеля с юга". Но фактически и над ним, и над адмиралом, посылавшим это радио, давлело опасение попасть под удар превосходящих сил германского флота, присутствие которых возможно было предполагать (хотя в действительности поблизости их не было). Однако ни адмирала, ни командира "Рюрика" это не должно было останавливать, если бы у них было сознание о возможности и допустимости риска. Между тем при дальнейшем преследовании, при более энергичных действиях этот день мог бы дать крупное моральное значение — успех в виде потопления, кроме "Альбатроса", еще и "Роона".
Отряд крейсеров, узнав о бое "Рюрика", пошел к нему на соединение, но затем, ввиду потери "Рюриком" неприятеля, вернулся. У банки Винкова. отряд снова был безрезультатно атакован неприятельской лодкой.
К концу дня корабли вернулись в Ревель.
Из дальнейших событий этого дня следует отметить атаку английской подводной лодкой германского крейсера (по-видимому, "Роона") и поход лодки "Акула" к месту гибели "Альбатроса", у которого она была атакована двумя неприятельскими гидропланами и подводной лодкой, видимо, вызванными на помощь и для охраны "Альбатроса".
На “Баяне” после боя у о. Готланд
В сбалансированном и вполне объективном описании боя, приведенном в работе “Флот в мировой войне” (М., 1964, с. 169–174), также прямо говорится о том, что русский адмирал “допустил ряд грубых тактических ошибок”. Невысоко оценивалось и поведение командира “Рюрика”, который “не проявил должной настойчивости в бою с крейсером “Роон” и не развил первоначального успеха”, (с. 173).
По всем этим обстоятельствам “Баян” и “Адмирал Макаров”, имевшие решающую для боя 8-дм (хотя и не очень эффективную) артиллерию, в полной мере реализовать свои возможности не могли.
Корабли подтвердили свою отличную боевую выучку. На флагманском “Макарове” (командир П.М. Плен), как писал автору участник войны Б.Л. Дандре (1889–1968), отличился старший артиллерийский офицер старший лейтенант В.Н. Вощинин (1887-?), который в погоне за “Аугсбургом” из одноорудийной 8-дм
“Баян” под командованием капитана 1 ранга В.Л. Вейса (1870-после 1918) в бою с вдвое превосходившим его по боевой мощи “Рооном” зигзагообразным маневрированием на курсовой угле 90° умело вводил противника в заблуждение, отчего четырехорудийные залпы башен противника, хотя и ложились исключительно кучно по целику, но “по прицелу не давали накрытия”. Свидетельствовавший об этом участник боя па “Баяне” П.В. Лемншевский (1889-?) в сборнике “Русское военно- морское искусство” (М., 1951 с. 420–434) подчеркивал, что до войны он был призовым кораблем по стрельбе, и в бою с “Рооном” достиг по крайней мере двух попаданий из 40 выпущенных 8-дм снарядов. Это давало исключительно высокий 5 % результат, намного превосходивший результаты германского (3,3 %) и английского (2,2 % флотов в Ютландском бою.
Кораблям не представилось случая проявить свою индивидуальную подготовку, как это совсем недавно, 27 апреля 1915 г., с блеском удалось сделать в Черном море линейному кораблю “Пантелеймон”. Пользуясь случайной удаленностью от своей бригады и не участвуя в неудачно сложившейся ее стрельбе, он, применив метод децентрализованной стрельбы вместо централизованной, левым залпом заставил выйти из боя напавший на бригаду линкоров германо-турецкий линейный крейсер “Явуз Султан Селим” (“Гебен”). (P.M. Мельников. “Броненосец “Потемкин”, Л., 1980 г., 1981. с. 241.). Такая возможность предоставлялась “Рюрику”, но он ею не воспользовался. Не поддержав всерьез свои крейсера, он во многом предрешил фактическую неудачу боя.
Бой у Эстергарна еще раз подтвердил, что доблесть и выучка отдельных кораблей могут оказаться недостаточны для победы над таким отлично подготовленным и инициативно действующим противником, как германский флот. Обнаружилось также, что острая нехватка высококлассных флагманов при командовании в море и стратегов в штабах всех уровней, не исключая и ГМШ, продолжала, как и в прошлой войне с Японией, оставаться главной бедой русского флота.
И не этим ли фатальным отсутствием (исключая Н.О. Эссена) действительных, а не формальных лидеров приходится объяснять стремительно произошедшую в 1917 г. дезорганизацию командования флотом. Проявившие себя выдающимися военачальниками Л.Б. Кербер (1863–1919) и А.В. Колчак (1874–1920, чекисты) не удержались на Балтике — один из- за стойкого на флоте германофобства (немецкое происхождение ставили в вину и Н.О. Эссену) другой — из-за наклонности императора к кадровой чехарде. По-хамски сменив В.А. Канина (есть подозрение, что из-за слишком энергичных настояний на осуществлении десантных операций в Рижском заливе в 1916 г.) и поставив во главе флота не оправдавшего его надежд А.И. Непенина (1871–1917, матросы), император тогда же, обезглавив уже полностью подготовленную операцию, с непонятной спешностью перебросил А. В. Колчака на должность командующего Черноморским флотом. Здесь он сменил уволенного А.А. Эбергарда.
Плоды этой дезорганизации и невысокого уровня разработки операций и командования не раз проявляли себя и в последующих после Эстергарна операциях. И если относительно простые крейсерские и минно-заградительные походы, обходившиеся без боевых столкновений, вполне флоту удавались (в них почти всегда участвовали “Баян” и “Адмирал Макаров”), то комбинированные операции могли принести совсем не те результаты, которые ожидались.
Так было в двух главных операциях, каждая из которых по-своему решала судьбу флота. “Баян” и “Макаров” участвовали в конвоировании перевода в Рижский залив в 18/31 июля 1916 г. линейного корабля “Слава”.