Начальник милиции

— Сан Саныч!

Ко мне подбежал завпроизводства. Запыхавшийся, форменное кепи набекрень, лицо озабоченное и немного бледное, даже кокарда не блестит, видно, что дела у него не очень. Будто жена с соседкой застукала.

— Сан Саныч! — ещё раз выдохнул он, утирая рукавом камуфляжной полевки лоб. — Там в цехе станки встали. Никак шайтан-машины без тебя не хотят работать. Ты бы уж их настроил как-то, чтоб раз и навсегда. У нас заказ ко дню города под угрозой срыва. Понимаешь?

— Станки у нас добрые,

и работают ладно, — хмыкнул я. — Если не лезть дуракам в них.

— Так иди, глянь, Саныч! Сам знаешь, дураков в стране хватает, особливо в нашем цеху…

Новые деревообрабатывающие станки с ЧПУ недавно к нам поступили. При запуске никто с ними сладить не мог, а сервисный инженер для установочного пуска был «выписан» по госконтракту по сроку аж через полгода после поставки самого оборудования. Как тут ждать? И вечно у нас так, все через то место, откуда, если верить расхожей фразе, руки у некоторых растут. Вот и пришлось мне напрячь мозги, покумекать, повозиться с талмудами печатных сопроводительных инструкций, да одного инженеришку из соседнего отряда попытать, чтобы освоить и запустить хитрые машины. Благо жилка у меня какая-то имелась к этому. Сам не знаю откуда. Вроде не ученый и университетов не оканчивал, но с детства тяготел головой работать, а не руками. Жаль, что в жизни все не так сложилось, как хотелось, и теперь я здесь.

Чудо техники — пятиосевые фрезерные станки с числовым программным управлением могли состряпать из дерева буквально все — от вазы до комода, от шахмат до резного табурета.

Я вошел в цех. За мной семенил завпроизводством, бряцая наручниками на поясе.

— Сан Саныч! — оживились зэки, стряхивая опилки с робы. — Тут фреза чудит! Заготовки, курва, портит!

— Шнырь, — покачал я головой, обращаясь к чернявому парню. — Ты блок управления трогал?

— Неа! Зуб даю, Саныч…

— А почему тут все сбито? — нахмурился я, покопавшись в коробочке с проводочками и тумблерами. — Какого ежа вы тут ковырялись?

Работяги лишь развели руками. Я обнулил программу и выставил на базовые настройки. То же самое проделал и с другими станками. Теперь должно все работать.

— Короче, рукосуевы, — обратился я к осужденным. — В технику самим не лезть, сколько раз говорил. Меня зовите, если что… И это… — я посмотрел на изделия, что лежали на стеллаже и готовились уйти в покрасочный цех. — Шахмат еще наклепайте. Наборов пять нужно.

— Куда столько? — пожал плечами Шнырь. — Их особо не берут оптовики.

— Не на продажу, — отрезал я. — С Хозяином я перетер, короче, полковник добро дал. Будем соревнования устраивать между отрядами. Шахматы — игра добрая, сейчас немного подзабытая, но мозги развивает как надо. Не все руками батрачить, нужно и извилины напрягать.

— А я не умею в шахматы, — вставил слово зэк по прозвищу Муха, его поддержали еще несколько человек.

— Научу, — парировал я. — Детский мат покажу. Это культурнее, чем взрослый. Как рокировки делать научу. Король без рокировки — что уголовник без татуировки.

Мужики

одобрительно загудели. Не сказать, что все прямо горели желанием научиться шахматным премудростям, но здесь на зоне любой движ — уже какая-никакая развлекуха. Разбавить день сурка соревнованиями — почему бы нет. Да и спортивный азарт никто не отменял. У мужчин он в крови, даже у осужденных.

— А я слышал, что шахматистки — это идеальные женщины, — выдал вдруг Муха.

— Чой-та? — наморщил я на него лоб.

— Сами посудите, — лыбился тот и стал загибать пальцы. — Они могут часами молчать, хорошо следят за фигурами и знают много интересных позиций.

Мужики заржали, а я проворчал:

— Хорош галдеть, оболтусы, за работу! Фигурки сами себя не выточат. И самое главное, мужики… Не лезьте в блок управления, не сломайте. А то ни соревнований, ни работы нормальной у вас не будет. Будете опять бетон месить или траншеи копать. Оно вам надо? Геморрой не стоит свеч.

— Кому не ясно?! — помахал кулаком в поддержку моих слов завпроизводством исправительной колонии. — Оборудование беречь, как мать родную! Еще раз подобное случится — и в шизо у меня загремите! Только попробуйте, сломайте мне! Я вам!..

— Та мы просто хотели, это самое… попробовать ускорить процесс, так сказать… Углубить, понимаешь… — пожимали плечами мужики.

— Слышь, Антипыч, — наклонился и шепнул я капитану. — Ты на них не наседай слишком попусту. Вон как стараются, при деле мужики, денежку зарабатывают, и для колонии приработок и репутация. Сам видишь, что наши изделия не барахло, на всю область славятся. Администрации тоже бонус — исправление трудом наглядно демонстрируется. Думаешь зазря ты на доске почета висишь?

Мы отошли в сторонку.

— Да это я так, Саныч, для острастки, — оправдывался капитан. — Чтобы не дай боже не сломали чего, остолопы.

— Сломают — налажу, — заверил я.

— Это правильно… Хошь верь, хошь нет, а уж больно душа радеет у меня за это оборудование. Считай, ты мне этими самыми станками жизнь наладил.

— Я? Как это? — вскинул я на капитана седую бровь, даже прищурился по-стариковски, соображая, что он имеет в виду.

Честно говоря, я и был уже почти старик, почти шестьдесят годков стукнуло, но так не хотелось считать себя таковым. Столько еще в жизни не успел, не сделал. Вот, на зоне наверстать пытаюсь. Хотя это и не самое подходящее место для закрытий давних гештальтов.

— А помнишь, по моей просьбе ты мне поделку — розу выточил? Ту, что пятью слоями лака после облагорожена? — перешел на шепот капитан, будто делясь сокровенным.

— Ну…

— Я же жинке ее на день рождения подарил… И ты знаешь. Ух!.. Все как-то сразу завертелось, закрутилось у нас… Наладилось. Короче, Саныч, ты не поверишь, живем щас, как двадцать годков назад. Даже того… — он похлопал ладошкой по кулаку, обозначая жестом известное действие между мужчиной и женщиной.

Капитан засиял, кокарда на форменном кепи тоже радостно блеснула.