Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов
Шрифт:
— Что ж! Спасибо что мне позвонили…
Смердов почувствовал нотку искренности.
Авгуров был действительно встревожен неожиданным сообщением. Сутки эти вообще выдались хлопотными. И впереди была маета. Предстояло ехать в аэропорт, чтобы встретить жену, возвращавшуюся этой ночью с Кипра.
АВГУРОВА
Уже подлетая к Москве, Авгурова в конце салона неожиданно увидела Фриду — ночью, на посадке, в Ларнаке, она ее в самолете не заметила.
Осточертевшая за эти дни коллега по миротворческой миссии в Израиль приветствовала
А еще раньше пассажирам первого салона предложили на валюту сувениры, спиртное, косметику.
Иностранцы купили коньяка, хлопнули по рюмке, развеселились. Отечественных охотников пить в самолете на свои деньги, не на халяву, не нашлось.
«Аэрофлот» на них и не рассчитывал.
Для своих проблема была не только в нехватке валюты.
Впереди предстояло непредсказуемое, может, самое тяжелое и трудное в поездке: московская таможня.
Авгурова тоже не могла так или иначе не думать о ней.
Посадка в самолет на Ларнаке прошла спокойно.
Романиди помогли ей спустить вещи на первый — основной — этаж аэропорта, погрузили в никелированную тележку.
— Я говорил с нашими друзями из «Аэрофлота», — сказал на прощанье Сократис. — Они обещали, что все будет в порядке. Не волнуйтесь.
После отъезда супругов Романиди время в аэропорту пошло живее. В зале появились и другие соотечественники, сбивались в группы, шумно знакомились между собой.
" Наша беспардонность, — подумала Авгурова, — спросил — и не дослушал. " Уже неинтересно!» Прервал — вмешался в чужой разговор…»
В общественном туалете — безукоризненно чистом, сверкающем белизной, — соотечественницы сматывали в невероятном количестве мягкую туалетную бумагу. У телефонов–автоматов парикмахер — многодетный бухарский еврей прилажи
вал к розетке электрический кипятильник: готовился заварить зеленый чай на все семейство.
Шел второй час ночи…
Регистрация пассажиров на рейс З41 — СУ Ларнака–Москва задерживалась.
Стойку «Аэрофлота» еще с вечера облепили желающие лететь — все те же палубные бедолаги, плывшие вместе с Авгуровой на пароме «Принцесса Евгения» из Хайфы. По привычке они уже начинали составлять списки, устанавливать очередь. Ни у одного билет не был заранее прокомпостирован.
Авгурова ждала в стороне. Романиди предупредили: к ней подойдут, пригласят к стойке.
" Вам не о чем беспокоиться!..»
Иностранцев в зале было немного, они приезжали уже к концу регистрации. Сразу шли на посадку.
Радио коротко объявляло об отправлении очередных рейсов.
Мимо пробежали две хорошенькие молоденькие сучки с румынского рейса. Полненькие, в сапогах с длинными шнурками. У обеих при себе были огромные куклы.
Девок ошмонала полиция, они кое–как побросали вещи назад в сумки, теперь волокли их за
" Что уж они там везли?! Противозатаочные средства в немыслимом количестве? Или наркотики?»
— … Ларнака–Москва… — коверкая безударные, неожиданно произнесло радио.
Транзитники вокруг на секунду замерли. Над стойкой вспыхнуло световое табло, люди потянулись к вещам. «Аэрофлот» объявлял регистрацию на московский рейс.
— Добрый вечер…
К Авгуровой подошел смуглый молодой человек — служащий аэропорта, она видела его разговаривающим с Романиди:
— Разрешите, я отнесу ваши вещи…
Полет прошел нормально. Тем более, что лететь было недалеко.
" Каким–то будет приземление…»
Самолет легко коснулся посадочной полосы.
Поддатые иностранцы первыми громко зааплодировали. К ним присоединились остальные. Бортпроводница объявила в микрофон на русском и английском:
— Температура за бортом минус шесть градусов…
Киприоты и, вообще, иностранцы потянулись к сумкам с теплой одеждой.
Своих погода не колебала.
Разговоры стихли.
— «Командир корабля и экипаж… благодарят…»
Первый салон пригласили к выходу первым.
На ходу кивая стюардессам, потянулись к трапу. Внутри металлической трубы, соединявшей самолет с аэропортом, двигались медленно, вживаясь в возвращение, в собственный оставленный на время поездки образ.
На выходе из трубы Фрида пристроилась к Авгуровой, но помочь уже не просила, просто пыхтела сзади. Коробки, пакеты были уложены в сумку, казавшуюся неподъемной, Фрида тащила ее волоком.
Границу прошли быстро. Одновременно работало несколько коридоров. В узком проходе перед кабиной офицера–пограничника Авгурова задержалась не больше минуты.
Заграничный паспорт…
Внимательный, чуть настороженный взгляд молодого аккуратного мальчика.
— Пожалуйста!..
В зале для выдачи багажа Авгурова тоже не задержалась, погрузила вещи в хромированную металлическую тедлежку — их было тут не так много. За валюту. Потом с вещами подъехала к руководителю смены. Улыбнулась:
— Здравствуйте. Вот мой документ. Как член делегации такого уровня, я освобождена от досмотра.
Главный — с диковинными знаками отличия, наподобие тех, что носят лесничие, — повидимому, старший инспектор контрабандного отдела таможни взял документ.
— Сейчас разберемся.
Он внимательно взглянул в бумагу, потом на Авгурову.
— Обычно мы проходим как депутаты Верховного Совета, — пояснила она.
— Да, да… Сейчас.
— Извините… — Фрида вмешалась в разговор.
Авгурова кожей почувствовала:
" Это провокация!»
У супруги телеобозревателя не было охранной грамоты. Не заслужила.
— Мы с Ириной Алексанровной члены одной делегации! Я не понимаю, почему одних пропустят через депутатскую комнату, а другие…