Бронированные жилеты
Шрифт:
– Всем оставаться на местах, - привычно предупредил Денисов.
Капитан Сабодаш повел задержанных к выходу.
Бронированные жилеты.
(Жёсткий ночной тариф)
Несмотря на поздний час, было душно. Гремело радио, передавая суетливые, предназначенные для внутривокзального пользования объявления.
— Шоу-ркк!.. — В рации у Игумнова раздался треск. На связи был начальник
Игумнов вырубил рацию: треск выдавал их.
Он и его напарник Борька Качан все еще торчали в полуэтаже. Здесь было по-прежнему малолюдно. Несколько молодых девиц спали в креслах, сжимая во сне голые коленки.
«Только бы Картузов не полез сейчас, не ко времени… — Игумнов знал своего начальника. — Иначе козел этот с ходу превратит нас в дырявые перфоленты…»
С места, где Игумнов стоял, козел был хорошо виден. Крепкие, накачанные ляжки. Крутобокий череп, похожий на чугунок. Светлая хлопковая куртка.
Куртка скрывала новейшую модификацию ручного стрелкового оружия. Тридцать четыре сантиметра упакованного огня. Тысяча двести выстрелов в минуту.
Опасения Игумнова оказались небеспочвенными.
Со стороны перрона показался импортный самосвал-мусорщик — бугристый, с оранжевой спиной тропический жук. С включенными фарами он медленно втягивался под своды продуваемого ветрами сквозного полуэтажа.
Неизвестный поднял стоявшую у его ноги сумку, обошел Игумнова и Качана и начал спускаться вниз, в цокольный этаж.
«Пошли!» — кивнул напарнику Игумнов.
Он работал под блатаря. Высокий, тяжелый молодым, крепко сбитым телом; верхний ряд зубов сплошь металлический. Игумнов все лето ходил в варенке и «адидасах». Борька Качан — коротко остриженный, крутоголовый — со стороны мог показаться и грузчиком магазина, и преподавателем физкультуры.
Медленно, каждый со своей стороны, они двинулись к эскалатору, в то время как мусорщик выключил фары, остановился в недоумении, не дойдя всего нескольких метров до лестницы.
Детище всемирно знаменитой западногерманской фирмы наряду со многими общеизвестными достоинствами имело, по крайней мере, один существенный недостаток — полностью было лишено способности преследовать вооруженного преступника по самодвижущимся ступеням. По приказу из рации машина замерла, водитель начал подавать назад.
В ту же минуту несколько мужчин показались в вестибюле со стороны площади, быстро протопали к спуску в цокольный этаж.
— Эй! — окликнул один из них Игумнова.
Игумнов остановился. Его насторожила целеустремленность, с которой действовала группа.
Дальнейшие события развернулись молниеносно.
— Закурить найдется? — Рыжий, с глубокими провалами глазниц схватил Игумнова за руку. В глубине провалов поблескивали крохотные
Игумнов на секунду приоткрыл золотой ряд во рту:
— Тихо, милиция! Уголовный розыск.
— Назад, — приказал Рыжий.
Нападавшие были, как на подбор, сильные, молодые мужики — в теле, но чуть перекормленные и упакованные не по погоде.
В куртках на пуху, они будто собрались на подледный лов.
Игумнов убрал голову. Он успел вовремя. Чей-то здоровый кулак пролетел в миллиметре от его подбородка. Нападение было ничем не спровоцированным, молчаливым, внезапным. Нападавшие были трезвы. Но в резкости они уступали вокзальным оперативникам, поднаторевшим в силовых задержаниях и драках.
— В сторону! — крикнул Рыжий.
Раздумывать было некогда. Игумнов отступил на полшага, сцепил кулаки и снизу вверх, словно цепом, с маху врезал в подбородок — рыжая, слегка курчавая голова мгновенно запрокинулась, будто оборвались соединявшие ее с мускулистой шеей жилы-канаты. Сплетенные игумновские маховики взлетели вверх и снова с силой обрушились — на этот раз уже вниз. Рыжий упал.
Игумнов схватился за пистолет:
— Руки! Живо!
Качан, тоже с пистолетом, ногами и свободной рукой принялся выстраивать нападавших вдоль лестницы.
— Быстро!
— Это недоразумение! Свои!.. — сказал кто-то.
Игумнов уже и сам это понял.
Это была тоже группа захвата. Под куртками у них топорщились бронежилеты. Кто-то не хотел, чтобы вокзальный уголовный розыск выхватил жирный лакомый кусок, каким был преступник с мини-пулеметом.
«Они не из милиции», — подумал Игумнов.
В милиции бронежилеты были редкостью.
Когда они впервые появились в американской полиции, их, как водится, пресса в Союзе подняла на смех. «Средство, чтобы блюстители порядка не брали взяток», — написала милицейская газета о спецоблачении полицейского для борьбы с гангстерами.
— Руки! — прохрипел Игумнов еще яростнее. — Не сходить с места… Качан, держи!
Все происшедшее не заняло и двух минут. Сбивая дыхание, Игумнов сбежал по лестнице в цокольный этаж. Он больше не думал об опасности.
«Подонки! Подонки…»
В широченном вестибюле было полно людей, никто и не думал о сне.
Неизвестный быстро шел вдоль прилавка, где предприимчивый делец под видом выдачи под денежный залог книг для прочтения по-черному торговал дефицитной литературой.
За книжным спекулянтом начинался кооперативный сортир — сверкающий беспредел белого и голубого кафеля, никеля, светильников и рок-музыки. Неизвестный правил именно туда, но прежде ему понадобился автомат для размена денег.
Игумнов отыграл несколько потерянных секунд; он на ходу скомандовал по рации: