Бронте

Ярич Ирина

Оказавшись среди незнакомых людей в новом месте, Шарлотта струхнула, сердечко её замерло, а потом бешено забилось. Доброжелательная и тактичная мисс Вулер вывела её из оцепенения. Вскоре она выяснила, хотя Шарлотта и очень начитана, но знания её не систематичны и отрывочны, в частности были пробелы в географии, а грамматику она вообще не изучала. Добросердечная женщина решила не травмировать ранимую ученицу и заниматься с ней дополнительно, кроме общей для всех программы.

Мало-помалу Шарлотта стала привыкать к девочкам, которые окружали её, а с двумя из них – Эллен Насси и Мэри Тейлор она переписывалась всю свою не такую уж долгую жизнь. В школе мисс Вулер благодаря её хозяйке и малому количеству учениц Шарлотте жилось относительно свободно. Для уроков

время было определенно далеко не всегда. Девочки приходили к мисс Вулер тогда, когда они выполняли свои задания. Ученицы могли гулять по живописным окрестностям и весело играть невдалеке от школы. Когда стало тепло, Шарлотта частенько ходила на площадку для игр и там, в тени деревьев читала. Мисс Вулер оценила тягу к знаниям этой худенькой девочки, которая старалась не терять время даром, и задавала ей больше других. Хозяйка школы сумела привить всем ученицам любовь к чтению и стремление к получению знаний. А Шарлотта по-прежнему увлекалась сочинительством. Ни единожды пугала она девочек поздними вечерами, рассказывая им удивительные и страшные истории.

Мисс Вулер, совершая по субботам длительные прогулки по окрестностям с ученицами, вспоминала прошлое этих мест, рассказывала о бунтах работного люда, уволенных с фабрик, которые мстили владельцам за то, что те приобретали машины, заменившие их. Голод семей довёл уволенных до отчаянья. Они собирались в отряды, наспех пытались обучиться военным азам и всей ватагой нападали на заводы и дома своих бывших хозяев. Шарлотте больше всего запомнился рассказ об одном из них, замечательном человеке, Картрайте, владельце фабрики Роуфолд в Ливёредже, что недалеко от школы. Он, решив модернизировать производство, оборудовал свою фабрику новейшими машинами. Теперь красивое шерстяное полотно шло быстрее, обещая выгодные барыши и в будущем расширение фабрики. Но уволенные не разделяли радужных планов хозяина. В округе другую работу не найти и их засосала беспросветная нужда. Обездоленные работяги, в которых обострился национальный фанатизм, задумали отомстить иноземцу, которым они его считали. Этот высокий, статный джентльмен действительно имел в своей родословной предка иностранца. Для англичанина его кожа казалась чересчур смуглой, и глаза, слишком тёмно-карие, почти чёрные, большие блестящие и выразительные. Картрайт прекрасно говорил по-французски и несколько лет жил за границей. Всего этого оказалось достаточно, чтобы возненавидеть фабриканта, а тут ещё увольнение.

Бунтовщики вооружились кто топорами, кто палками, а некоторые, даже сумели добыть пистолеты. В субботнюю ночь 11 апреля 1812 года они ринулись к фабрике Картрайта, беспрестанно выкрикивая проклятия и угрозы в его адрес. Хотя он ожидал нападения, но вместо роты призвал себе на помощь лишь пятерых солдат и четверых преданных ему рабочих. Эта горстка во главе с фабрикантом противостояла сотням, гонимых нуждой и жаждущих мести.

Пройдут годы, и история Картрайта преобразится в один из важных и запоминающихся эпизодов романа «Шерли», который напишет Шарлотта. А пока она слушает и наблюдает, читает и размышляет.

Дома скучали по Шарлотте, а ей часто вспоминались покойные старшие сёстры. Она иногда мечтала, как было бы хорошо, что вот позовут её в гостиную, она войдёт, а там… Мэри и Элизабет, но, увы.

Брануэлл, четырнадцатилетний красавчик, дома стал считаться старшим и к Эмилии и Энн относился покровительственно. Да и всегда он был на особом положении, как единственный сын. Подросток всерьёз заинтересовался политикой и отошёл от игр, которыми увлекались сёстры. Брануэлл в письмах делился с Шарлоттой своими суждениями по поводу перестановок в кабинете министров, строго характеризовал ведущих политических деятелей. Спустя почти полтора года после отъезда Шарлотты из дому он пишет: « …я начал думать, что интерес к политике у меня стал угасать, но недавно я получил большое удовольствие от того, что прочитал в новостях. Оказалось, Палата лордов выгнала Билла, изгнание Серого Графа меня чрезвычайно порадовало…»

Немало времени проводил Брануэлл в компании

местных парней. И, конечно же, рисовал, это было любимое его занятие. Особенно хорошо ему удавались портреты. Отец, видя его прекрасные способности, лелеял мечту отправить сына на учёбу в Королевскую Академию и по крохам копил деньги. Брануэлл замечал, что его считают не таким как все, и частенько этим пользовался. О себе он думал, как о будущем художнике, да и как было не появиться таким мыслям у ребёнка, которого в семье чуть не боготворили и веровали в то, что он принесёт фамилии Бронте славу.

Несмотря на некоторую избалованность Брануэлл любил не только сестрёнок и отца, но и чопорную тётю и ворчливую Табби, которые относились к нему как к молодому джентльмену. Он очень огорчался, когда кто-нибудь из домашних заболевал, и радовался тёплому солнцу в ясную погоду, потому что надеялся, что это поможет выздороветь, особенно его милым сестричкам и дорогому папе.

Эмили и Энн в отсутствии Шарлотты ещё больше сдружились и почти не расставались друг с другом. Им захотелось по примеру старшей сестры придумать свою страну. После нескольких не очень удачных попыток фантазия девочек создала Гондал. В воображении сестёр это королевство соперничало с Ангрией, и к приезду Шарлотты обрело независимость.

Возвращение старшей сестры всеми было встречено радостно. Вскоре Шарлотта приступила к обучению сестрёнок. Летом, так приятны тёплые деньки и так манит зелень лугов и благоухание цветов. Но Шарлотта не может позволить ни себе, ни сёстрам праздное гуляние. Она установила, можно сказать, твёрдый распорядок дня: «Утром, с десяти часов до половины первого я занимаюсь с сёстрами, до обеда мы гуляем. Потом до ужина шью, а после чая пишу или читаю, или делаю какую-нибудь другую работу. Все дни, что этот один», – пишет Шарлотта своей подруге 21 июля 1832 года. Однообразие будней уже начало тяготить её, ведь душа просит новых впечатлений. Шарлотта грустно говорит себе, что не должна думать о своём удовольствии, её долг, как старшей сестры забота о младших, её обязанность помочь им и отцу.

В правление королевы Виктории в дочерях воспитывали, в первую очередь, жертвенность, особенно во имя семьи, и сёстры Бронте не были исключением. Над личными желаниями должны преобладать семейные интересы.

Шарлотта понимала, что умненьким, но, как и она, слабым здоровьем Эмилии и Энн необходимо образование, но пока у отца такой возможности нет и будет ли в будущем неизвестно. Поэтому она большую часть времени проводит с сёстрами, передавая им свои знания. С большим удовольствием она с ними рисует. Воображение юных дев уже требовало отражения в формах и конкретных образах.

Иногда их уединённый мирок посещают гости, обычно это преподавательницы воскресной школы, приглашённые девочками на чай.

За кладбищем, слегка вздымаясь, раскинулось широкое раздолье торфяников, как бугристое лоскутное одеяло, где в живописном беспорядке виднелись чёрные проплешины торфа, чередующиеся с тёмно-зелёными островками кустарников вереска, над которыми парило сиренево-фиолетовое покрывало из цветов. В эту волнистую поверхность врезались обломки скал, будто невидимой рукой великана разбросанные по равнине. Большие замшелые камни, упавшие из гигантской пригоршни, пробили землю, породив водопад, скачущий по ним и орошающий их своими брызгами. Это были излюбленные места прогулок сестёр Бронте.

В сентябре Шарлотта покинула семейство на две недели. Она гостила у своей школьной подруге Эллен и повидалась с одноклассницами. В назначенный день её возвращения четырнадцатилетняя Эмили и двенадцатилетняя Энн не могли сдержать своего нетерпения, они упросили отца выйти на дорогу встречать Шарлотту. Как только показалась повозка, девочки побежали ей навстречу. Радостно обнимая и целуя друг друга, они возвращались к дому, где у порога встречали улыбающиеся отец, тётя, Брануэлл и Табби, которые бросились к Шарлотте. Трогательная сцена встречи запомнилась Шарлотте, и она написала о ней своей подруге: «… меня обнимали с таким удовольствием, как если бы я отсутствовала более года».