Бронзовая Сирена
Шрифт:
Допрос ведет сов. юстиции Шеремет. М. П.
— …Какова цель ваших погружений?
— Какая? Это и есть наша работа. Подводная археология.
— Вы давно этим занимаетесь?
— Третий сезон.
— А Георгий Мистаки?
— Давно. Лет шесть, наверное.
— Только вы двое можете работать под водой?
— Нет, почему же. Наш отряд специально так подобран, что все могут, но…
— Но?
— Ну так получилось, что пока на подводных работах были только
— Группу формировал Савелко?
— Можно и так сказать. Вообще-то начальство распорядилось… Частично — с подачи Георгия.
— Было много желающих?
— Нет. Кто согласился, тот и поехал.
— И как, планы оправдываются? Нашли вы подводный город?
— Нет. Здесь и не могло быть города — остров и в античные времена был слишком мал, чтобы прокормить горожан.
— Хотите сказать, что он стал еще меньше?
— Да, а разве вы не знаете? Он же опустился почти на пять метров. Хорошо видна старая береговая лилия.
— Увы, это не общеизвестно. Я до сегодняшнего дня вообще не знал о существовании острова Дозорного.
— Ну, в принципе, не такое уж это неведомое место. Здесь недавно и нефтяники были, и гидрологи, кажется; и вообще, нам еще до начала сезона сказали, что под водой остатки прибрежных строений.
— И это подтвердилось?
— Конечно. Ерина не ошибается.
— Кто?
— Да наша замдиректриса. Она по этой местности Георгия и Дэ Ка инструктировала.
— Почему вы работали именно в этом месте?
— А больше фактически негде. Мы обошли весь остров, но везде большие глубины, с аквалангом и нашей паршивой аппаратурой там не поработаешь, и дно крутое, обрывы; если что здесь и было, то давно ушло в глубину.
— А бухта мелководная?
— Порядка двадцати метров. Но дно — как плоское корыто и не заиленное. Хороший чистый песок. Это вроде как место схождения двух подводных гряд. По сути, единственное место, которое по-настоящему перспективно… С нашей аппаратурой.
— Где вы работали вчера?
— Там же. В бухте. Сегодня третий день.
— Расскажите подробно все, что происходило сегодня. По порядку.
— А что происходило? Все как обычно. Взяли барахло…
— Что именно?
— Вы все видели. Там, на берегу.
— Взяли вещи и пошли?
— Да. К гроту. Георгий начал собираться в воду.
— Как он вел себя?
— Не понимаю.
— Я спрашиваю, он все делал как обычно? Вы ничего подозрительного не заметили?
— Да нет… Вроде все путем…
— Вы давно знакомы с Георгием?
— Два года и семь месяцев.
— Такая точность?
— Сегодня было время
— Раньше работали с ним?
— Вы имеете в виду под водой? Да.
— Следовательно, вам достаточно хорошо известны его привычки?
— Да. Все было как обычно.
— Что он взял в воду?
— Ничего. Сумку, вилку. Фотоаппарат лежал в лодке.
— Что делали вы в это время?
— Помог ему надеть акваланг. Пожалуй, и все.
— А он помог надеть акваланг вам?
— Нет. Он шел один.
— Он погружался один?
— Он предпочитал все и всегда делать самостоятельно.
— Мне приходилось слышать, что правила одиночных погружений не рекомендуют.
— В опасных или неизвестных местах. Но не в такой бухточке.
— Георгий хорошо знал эти воды?
— Он готовился к работе на острове, я же говорил вам, с зимы.
— Чья вообще была идея вести раскопки на Дозорном?
— Ериной. Ну, ученого совета. Он «уверен», что здесь — золотое дно.
— А вы как считаете?
— Мы работаем по античности. А наверху — средневековье, и то бедно представленное. Здесь как-то по-цыгански жили, смешение стилей, какие-то случайные вещи… Если не считать вчерашнего, еще ничего интересного не найдено.
— А что нашли вчера?
— Георгий нашел вещицу. Настоящая греческая работа. Прямых аналогий нет, разве что у Эванса на Крите…
— Что за вещь?
— Статуэтка, бронзовое литье: женщина — такая хищная, крылатая… Неужели Дэ Ка, ну Дмитрий Константинович, вам ее не показывал?
— К сожалению, нет.
— Покажет. Обязательно. Когда станет говорить об огромном научном значении нашей работы и о трагической, нелепой случайности, вынуждающей прекратить дальнейшие исследования на самом интересном месте.
— Почему прекратить?
— Кто теперь полезет в эту бухту?
— А вы?
— Я? Избавь Бог!
— Почему?
— Потому что я не верю в трагические, нелепые случайности.
— Вы считаете, что Георгий Мистаки умер не естественной смертью? И не в результате несчастного случая? Я правильно понял?
— Я сказал, что не верю в трагические нелепые случайности.
— Не понимаю вас.
— Вам когда-нибудь приходилось бояться? Бояться, что называется, до потери пульса?
— Страха не испытывают только некоторые сумасшедшие.
— Вы меня не поймете… Да и не хотите понять.
— Я очень хочу вас правильно понять.
— Страх… Нет, это не просто страх. Я не знаю, мне показалось… Там, под водой, что-то было! И Георгий это увидел.
— На Георгия кто-то напал под водой?