Бронзовый грифон
Шрифт:
Эх, где же уважаемые лавочники, почтенные чиновники средней руки, университетские профессора, в конце концов? Нет, эти горожане считали себя добропорядочными и законопослушными и не собирались вступать в конфликт с магистратом. Если кто и захаживал, то спешил убраться восвояси задолго до десятого часа, к женам, детям, домашним хлопотам.
И как только его императорское величество, да живет… Нет уж! Пускай мара придет к нему ночью! Пускай лысый гоблин его поцелует! Пускай ледяной червь… А впрочем, сам бы император – выживший из ума старикашка – ни за что не додумался бы до такой гадости. Наверняка совет жрецов подсказал. Хоть владыка Сасандры и считается номинально
Так или иначе, а доходы фриты Эстеллы упали. Как говорят в народе – ниже подвала. Дальше некуда. Дальше начинается уже полная нищета, спаси и сохрани Триединый!
А ведь цены в винной лавке, у зеленщика, у мясника, у булочника остались прежними! Налог в городскую казну не уменьшился! Поговаривают даже о дополнительных сборах – на восстановление попорченных весенними оползнями садов. Как бы не так… Уж кто-кто, а фрита Эстелла точно знала, что денежки, выдавленные непреклонными и безжалостными сборщиками из граждан, пойдут на содержание армии, отправляемой в Тельбию. Как будто завоевание новых земель принесет какую-то пользу Империи. Наоборот, начнутся новые поборы на строительство фортов, пенсии ветеранам и солдатам, потерявшим здоровье в последней кампании, потом потребуют на помощь голодающему местному населению. Но эту миссию уже жрецы на себя возьмут. В Триединого веришь? Плати! А как не заплатить? Объявят еретиком, отступником от единственно правильной церкви – попробуй тогда на жизнь заработать!
Где на все денег набрать? Где?
Да еще и девочки, ее работницы, к утратам и лишениям не привыкли. Любят вкусную изысканную еду, дорогие благовония, шикарные наряды… До сих пор это возвращалось сторицей, но сейчас Эстелла всерьез задумалась – необходимо быть бережливее.
Хотя, с другой стороны, репутацию заведения ронять не стоит. «Роза Аксамалы» совершенно заслуженно снискала славу борделя, где работают самые изобретательные, самые красивые, самые чистые девочки. Добиться успеха в жестокой борьбе с соперничающими заведениям ой как нелегко, а уронить, втоптать в грязь доброе имя – проще простого.
Только ванную комнату обустроить каких трудов стоило!
Бордельмаман прислушалась. Нет, вода не журчит. Ну, слава Триединому, задвижки закрыты. Конечно, вода в Аксамале не роскошь – вон, фонтанов понатыкано сколько угодно, иди и набирай кувшины, ведра, да хоть бочки! Но провести водопровод в дом не каждому по карману. Клепанные медные трубы, протянутые от ближайшей водонапорной башни (в них воду подают из Великого озера водоподъемниками-нориями[Нория – водоподъемник. Представляет собой ряд ведер на канате и приводится в действие воротом. ] на конной тяге), обошлись по самым скромным подсчетам не меньше стоимости загородного имения. А выложенный узорчатой плиткой бассейн прямо внутри дома? А печь со змеевиком для нагрева воды? А сложная система вентиляции, чтобы стены плесенью не пошли?
Легкий стук в ставень заставил женщину встрепенуться.
Тук… Тук… Тук-тук-тук. Тук… Тук…
Сочетание звуков, заранее оговоренное.
И все равно страшно. Охранник ушел еще до сумерек и не вернулся. А бордель – это вам не бакалейная лавка. Бывают всякие клиенты. Иного несет показывать удаль после трех-четырех кубков вина, а кому для
Стук повторился.
Тук… Тук… Тук-тук-тук. Тук… Тук…
Те же промежутки, та же сила ударов, но чувствовалось нетерпение предутреннего гостя.
Фрита Эстелла поднялась с обитого бархатом карла, одернула на плечах теплую шаль – несмотря на запертые окна, бордельмаман знобило, – подошла к подоконнику, легонько притронулась костяшками пальцев к ставню.
Тук… Тук-тук. Тук…
После этого она быстрым шагом направилась к черному ходу.
– Это вы, господин?
– Я, – ответил приятный мужской голос. Сколько лет фрита Эстелла его знает, а всякий раз одна только легкая, благородная хрипотца вызывает мурашки между лопаток.
Женщина потянула засов.
Гость стремительно переступил порог, сам закрыл за собой двери, после чего облегченно вздохнул и сбросил капюшон, закрывавший большую часть лица, на плечи. Русые волосы, слегка тронутые сединой, небольшая бородка клинышком и изящно подкрученные усы. На щеках аристократическая бледность – купчикам, лезущим то тут, то там в дворянство, такого не достичь никакими усилиями.
– Ваша милость… – Фрита Эстелла присела в скрупулезно просчитанном поклоне. Шаль сдвинулась ровно настолько, чтобы подчеркнуть округлости, выпирающие из клиновидного выреза лифа.
Мужчина рассеянно кивнул, равнодушно скользнул глазами по выставленным на обозрение прелестям, стремительно прошагал по коридору в покои бордельмаман.
– Ваша милость? – Женщина поспешила следом, едва не сбиваясь на бег. – Ваша милость, что случилось? – Усилием воли она придала голосу раболепные нотки, хотя больше всего ей хотелось разбить о голову гостя первый подвернувшийся под руку табурет.
Со скучающим видом оглядев дорогое убранство комнаты, зачем-то пнул оскаленную пасть белого медведя, хмыкнул и, вытащив карл на середину, уселся, закинув ногу за ногу.
– Ваша милость? – Эстелла приблизилась, но, не зная как себя вести, стояла с видом провинившейся служанки.
– Не лучшая это была мысль, не лучшая, – сквозь зубы процедил т’Исельн дель Гуэлла, которого при императорском дворе знали как главу тайного сыска Аксамалы, а агентурная сеть Айшасы, в большинстве своем, как важного и чрезвычайно осведомленного шпиона по кличке Министр.
– Прошу прощения, господин, я не поняла…
– Да где уж тебе! – Т’Исельн раздраженно дернул плечом. – Для того чтобы понимать, нужно дружить с головой, давать себе труд хотя бы изредка думать. А у тебя! Роскошь затмила разум? Ковры, меха, обивки златотканые? Камушки блестящие, да? – Он кивнул на искристо высверкивающее алмазом-кабошоном кольцо на пальце фриты Эстеллы. – Лучшие друзья девушек – это бриллианты, да?
– Ваша милость! – От обиды женщина поперхнулась и, дернувшись, словно от пощечины, вцепилась изо всех сил, рискуя сломать длинные ногти, в уголки шали.
– Что «ваша милость»? Сколько я могу терпеть и прощать? Почему я должен исправлять твои глупые ошибки?
Дель Гуэлла говорил холодно, выбрасывая слова, как метательные ножи, – каждое точно в мишень. Но человек, знающий его достаточно долго, не мог не понять – глава тайного сыска до крайности взбешен.
– Как можно было допустить, что секретные сведения попали в руки сразу двум девчонкам и мальчишке-гвардейцу? Как? Как ты вообще могла позволить ему прятаться в «Розе Аксамалы»? А ты не подумала, что офицер – подставное лицо? Что драка могла быть спланирована заранее тайным сыском?