Бронзовый грифон
Шрифт:
– Или не уйдем, – коротко подытожил Желтый Гром.
– Погоня?
– Не знаю. Далеко.
Что далеко, это точно. Мяуканье повторилось, и теперь можно было с уверенностью сказать – не меньше мили. А то и две. Ну и громко же орут, когтистые бестии! Если это сторожевые коты, то жди встречи с окраинцами. Надо как-то их обмануть, сбить со следа… Как же это лучше сделать? Наверное, стоит положиться на более опытного кентавра?
– Берегись! – отрывисто выкрикнул Желтый Гром, взвиваясь в прыжке.
Антоло прыгнуть не успел, а потому
Живой…
Вроде бы ничего не сломано. Руки, ноги, шея… Целы. Хотя голова гудит.
Вверху, заслоняя звездное небо, возник силуэт кентавра.
– Живой?
– Вроде бы… – слабо откликнулся табалец.
– Лезь сюда.
– Легко сказать…
Студент с трудом поднялся и, цепляясь за корни кустарников и молодых деревьев, вскарабкался по склону. Благо, овраг оказался не глубоким – каких-то семь-восемь локтей. Когда вниз летел – показалось, что добрых двадцать.
Снова из чащи за спиной донеслось мяуканье. Уже гораздо ближе.
– Жить хочешь? Бежим! – Конечеловек взмахнул рукой, срываясь с места.
Антоло последовал за ним, но первый же десяток шагов показал – падение не прошло бесследно. Правое колено отзывалось острой болью. Идти с грехом пополам можно, да и то лучше бы палку какую-нибудь найти вместо костыля, а вот бежать – нет.
Желтый Гром заметил его хромоту. Вернулся. Покачал головой.
– Плохо дело.
– Да уж конечно, – вымученно улыбнулся табалец. Прислушался. Проклятые коты орали все ближе и ближе.
– Придется драться. – Кентавр вцепился ему в плечо и потащил вперед.
– А может, я…
– Что?
– Ну, верхом…
– Нет, – посуровев лицом, отрезал Желтый Гром.
– Но почему?
– Я не конь. Я – степной воин. – Он гордо задрал подбородок, полагая, что этим сказано все.
– И что?
– Честь для степного воина дороже всего…
Антоло смолчал, хотя подумал:
«Ага! Особенно честь дороже жизни человека, который совсем недавно спас тебя. Сам-то, небось, можешь удрать запросто. Ноги целые. Все четыре. Вон какие копытища…»
– Лезь сюда! – дернул студента за руку конечеловек.
Он ткнул пальцем в поваленный ствол граба, толщиной в обхват.
– Куда?
– Он пустой внутри. Прячься. Я их уведу.
Табальцу стало неимоверно стыдно за недавние мысли.
– Быстрее, – преступил с ноги на ногу Желтый Гром.
– А как же ты?
– Детская забава! – ухмыльнулся кентавр, показывая широкие, «лошадиные» зубы. – Лезь быстрее.
Антоло вздохнул и протянул конечеловеку меч:
– Думаю, тебе скорее пригодится.
Желтый Гром церемонно поклонился:
– Спасибо. Я постараюсь вернуться.
Обдирая плечи, ежась от сыплющейся за шиворот трухлявой древесины, Антоло полез в темную нору валежины.
– Давай, давай. Ноги точат. – Желтый Гром притоптывал так, что
Копыта дробно ударили. Та-та-тах! Та-та-тах! Это кентавр с места рванул в галоп.
Студент поворочался в узком логове, стараясь устроиться поудобнее, и вдруг заметил лучик лунного света, проникающий снаружи. Извиваясь, шипя от боли в колене, он добрался до круглой дырочки – должно быть, сучок выпал из гнилого дерева. Выглянул и закусил губу, чтобы не закричать.
Мимо пробежал, стелясь над землей в длинных прыжках, сторожевой кот. В отличие от охранявших тюрьму в Аксамале, не серый в разводах, а палевый с темными ногами и ушами. Поджарый зверь, приспособленный к быстрому бегу, натасканный на поиск дезертиров.
За первым котом пробежал второй, ступая мягко и неслышно.
Почему они не учуяли спрятавшегося человека?
Может, запах, который вел их по следу кентавра, перебивал человеческий?
Через несколько вздохов после зверей рядом с убежищем студента проскакали два окраинца. Один держал наготове аркан. Второй сжимал в свободно опущенной руке грозного вида плеть.
Охотники исчезли с глаз, нырнув в ложбину между двумя холмами, и вновь появились, взбираясь вверх по освещенному Луной склону.
Легко скользили хвостатые кошачьи тени. Грациозно покачивались в седлах всадники. Они умели прекрасно выслеживать и ловить беглецов и были уверены в себе. Но жизнь вдали от Окраины и сопредельной с ней Степи расслабила коневодов, привила излишнюю самоуверенность. И поэтому они пропустили появление черной тени с раскинутыми наподобие креста руками.
Желтый Гром скакал на врагов, очертя голову. Вниз по склону, как каменный обвал. Захочешь – не остановишь. В его правой руке поблескивало рыбье тело меча.
Окраинцы закричали, успели поднять оружие, но не более того.
Левый получил мечом поперек лица. Правого вышиб из седла удар могучего кулака. Он покатился по земле и замер, безжизненно разбросав руки. Второй упал на гриву, и конь, не разбирая дороги, повлек его дальше, ударил коленом о дерево и скрылся между стволами, оставив хозяина корчиться в палой листве.
Коты не повторили ошибки охотников.
Прыжок в сторону, изгиб длинного тела, взмах когтистой лапы…
Конечеловек ответил блеском стали, тяжелым копытом, боевым кличем-ржанием.
Более крупный кот столкнулся с Желтым Громом грудь в грудь. Брошенный меч улетел во тьму. Схватив хищника за шкирку, кентавр швырнул его боком на серый шершавый ствол граба.
Второй кот вцепился когтями в спину кентавра. Оскаленная пасть тянулась к загривку «человеческой» части тела. Хвост бешеной гадюкой хлестал по ребрам.
Кентавр отчаянно взбрыкнул, попытался сграбастать зверя, но не сумел даже дотронуться до палевой гладкой шерсти. Тогда он встал на дыбы и опрокинулся навзничь, стремясь раздавить, расплющить кота. Они скатились кувырком вниз по склону и пропали.