Бронзовый мальчик
Шрифт:
Звонила Алка Баранова.
— Кинтель! Ты почему в школе не был?
— Это… кха… О-эр-зэ, или катар… Дед не пустил. Он же у меня врач.
— А тебя Диана пол-урока склоняла. Какой ты такой-сякой… Что ты ей вчера наговорил?
— Да ну ее! Она меня еще с детсадовских времен помнит! Я ее при одной встрече дебилкой обозвал. По младенческой наивности… А вчера опять сцепились.
— Имей в виду, ты нажил смертельного врага…
— Видал я этого врага знаешь где… А с чего это уж так-то —
— Потому что ты задел у нее больные струны. Когда говорил, что нельзя предавать детей… Она же замуж собирается, а у нее от первого брака семилетний сын. И она его сплавляет в интернат, чтобы с новым супругом жить не тужить…
«Вот оно что!» Кинтель чуть не похвастался, что будущего мужа Дианы обозвал проходимцем. Но Алку следовало держать в строгости. И он сурово сказал:
— Собираешь всякие сплетни.
— Ни капельки не сплетни! Это все девчонки знают!
— Я-то не девчонка! Чего ты мне бабью информацию на уши вешаешь?
— Ты невозможный тип, — надменно сообщила Баранова.
— Потому-то ты, шашлычок мой, и влюбилась в меня с детсада? — Он так дразнил ее иногда.
— Че-во-о-о! Ой, мамочки! Чучело колючее, обормот! Да я лучше в щетку влюблюсь, которой рыжие башмаки чистят!
— Для тебя это самая пара. — И Кинтель положил трубку.
Но телефон тут же затрясся опять.
— Чего тебе еще? — гаркнул в микрофон Кинтель.
И услышал робкое:
— Извини… Я думал, что…
— Салазкин? — ахнул Кинтель. — Не обижайся. Я думал, это снова одна дура звонит, из нашего класса.
Салазкин обрадованно засмеялся. Кинтель спросил:
— Ты откуда сигналишь?
— От дома…
— Разве у вас есть телефон?
— Я ведь не «из», а «от». Нам еще не поставили, но у подъезда есть автомат… А как твое горло? Не болит?
— Да ты что! Я же просто сачковал! Чтобы «Устав» почитать на досуге.
— Да, кстати… Я сегодня все думал о том письме, про мыс Святого Ильи. А потом вот что вспомнил…
— А чего ты по телефону-то! Давай приходи! — Кинтель представил, как хорошо будет сейчас увидеть Салазкина.
— А можно? Я бегу!
ПАРОХОД «АДМИРАЛ НАХИМОВ»
Он примчался через пять минут. Весело запыхавшийся и немного виноватый.
— Здравствуй… Но у меня, к сожалению, только негативная информация. У нас дома «Географический энциклопедический словарь», там все названия. Но мыса Святого Ильи там нет…
— Ну, нет так нет. — Сейчас письмо Никиты Таирова волновало Кинтеля гораздо меньше, чем вчера. — Ты сядь и отдышись. А то будто за тобой племя ирокезов гналось…
Салазкин послушно засмеялся. Сбросил у порога кроссовки, прошел в комнату, присел на стул. Вздохнул:
— Там, в словаре, есть
— Далековато, — сказал Кинтель. — Если уж искать, то поближе… Тебе дома не попадет за то, что пошел ко мне?
— Еще ведь не поздно.
Было около семи, в окно сквозь ветки светило совсем низкое оранжевое солнце.
— А я почти весь день «Устав» читал. Но целиком его не осилить. Это уж, наверно, только историки могут…
— Папа говорит, что там есть очень любопытные места. Даже перекликаются с современностью. Например, про борьбу с бюрократами…
— Давай ты сегодня книгу отнесешь домой. А то у отца небось на душе кошки скребут…
— Да ничего подобного!
— Ну, все равно пора возвращать. Я тебя провожу.
— И обязательно зайдем к нам!
— Вот уж фигушки!
Салазкин, глядя в пол, тихо сказал:
— Папа очень просил зайти. И мама…
— Ну вот! На кой это…
Не поднимая головы, Салазкин глянул сквозь во-лосы:
— Но ведь нельзя же так… Надо же как-то, чтобы все по-хорошему. Раз уж мы… познакомились…
«И надо сказать профессору спасибо за книгу, — подумал Кинтель. — А то свинство получается…»
— Ладно… Только учти: я на минутку…
Салазкин радостно подскочил:
— Да ты не бойся, маме сейчас не до тебя! И не до меня! Потому что такое семейное потрясение: Соня и Зоя в Москве разом замуж собрались. Они же все вместе делают, одинаково! И даже обоих женихов зовут Сергеями! Мама в трансе…
— Потому что оба Сергеи? — усмехнулся Кинтель.
— Вообще… Все четверо студенты, жить-то где? В общежитии? Масса проблем…
Профессора Денисова не оказалось дома. А с матерью Салазкина встреча получилась (к великому облегчению Кинтеля) без всяких лишних сложностей. Та прямо у двери быстро взяла закаменевшего Кинтеля за плечи, наклонилась:
— Даня! Вот и славно, что пришел. Я знаю, ты на меня тогда обиделся. Ну и правильно обиделся! Только ты меня пойми, я за Санчика так дрожу. Столько всего кругом, каждый день сообщения о всяких жутких случаях… С дочками-то меньше забот было, они всегда друг с другом. А с этим постоянно всякие истории…
— Это с ними сейчас истории, — весело напомнил Салазкин. — Я-то жениться пока не собираюсь…
— Ох, не жизнь, а кошмар… — Мать Салазкина смешно, как бабушка, всплеснула руками.
От нее слегка пахло духами и кремом и еще чем-то хорошим таким, домашним. Как давным-давно, в почти забытые времена, пахли в шкафу мамины платья. Мама уехала, а платья почему-то остались. И Кинтель, крошечный совсем, когда оставался один, открывал шкаф, зарывался в платья лицом и вспоминал. И почему-то очень боялся, что кто-нибудь увидит его в этот момент…