Бросая вызов

Медведев Юлий Эммануилович

…Что-то знакомое было во всем этом. Вот уж подлинно: хорошо забытое старое!

Эксперт, найдя прототип, порочащий новизну заявки, должен испытывать удовлетворение, — понял я, когда вспомнил, откуда оно знакомо. Самодовольство усиливалось тем, что источник был не из числа лежащих под рукой. Герберт Спенсер, «Система синтетической философии». (Впрочем, этот мыслитель, кажется, успел обдумать все, что подлежит обдумыванию, и все успел изложить, у него найдется суждение по любому вопросу, но трудно отыскать нужное из-за неимоверного количества текста, оставленного им в виде толстенных фолиантов.) «За усилением спроса гораздо скорее следует увеличение предложения… Очевидно, что этот промышленный прогресс имеет своим пределом (тут совпадение дословное — работа Д. X. и Д. Д. Медоуз с соавторами называется «Пределы

роста». — Ю. М.) то, что Дж. Ст. Милль назвал «неподвижным состоянием». Когда населенность достигнет значительной степени во всех доступных для жительства частях земного шара, когда естественные богатства каждой страны будут вполне расследованы и когда техника производства достигнет своего крайнего развития, должно получиться в каждом обществе почти полное равновесие как по отношению рождаемости и смертности, так и по отношению к производству и потреблению. Каждое общество будет проявлять лишь самые незначительные уклонения от средней нормы, а ритм его промышленных функций будет иметь изо дня в день и из года в год сравнительно очень небольшие колебания».

К выводам такого рода можно прийти и иным путем. Идея «пределов роста» явится из рассуждения о «закрытых» и «открытых» системах.

Если дать себе труд подумать о привычных вещах, то можно прийти к поразительному заключению: мы еще не переварили, не осознали, что Земля есть шар. Подтвержденная, наконец, фотоснимками, сделанными с космических высот, шарообразность Земли все же не принимается в расчет ни в политической, ни в экономической практике. Для нас реальна не сфера, а «плоскость жизни». Мы все еще находимся во власти наивно непосредственного восприятия «бескрайних» просторов. Оправданию этой инфантильности служит, пожалуй, то, что еще недавно, в XIX веке, наиболее распространенной картой была схема Меркатора, изображавшая Землю цилиндром.

А кроме того, просто тягостна мысль о пределах. Та подавленность, то смятение умов, потерявших устои и веру в здравый смысл, которые произвел у современников Коперник («какой-то сын польского булочника») и другие, заодно с ним перевернувшие вверх ногами мир, ушли постепенно вглубь, преобразились в чисто подсознательное неприятие факта. Во всю историю человеку было куда податься, если совсем уж невмоготу из-за непогод, голода или зверств сородичей. Земля потому представлялась и использовалась как «открытая система».

Что такое «открытая система», понять нетрудно, потому что каждый из нас «открыт». Мы такие структуры, системы, организации, в которых «входы» и «выходы» разъединены. Через нас нечто проходит. Труднее для понимания «закрытая система». Для нее нет ничего наружного. «Входы» во всех частях ее связаны с «выходами» в других ее частях. В нашем, человеческом опыте эти системы, «единые до внутренней тьмы», могут быть представлены только как абстракция. В самом деле, идеальная засекреченность делает их непознаваемыми. Ни доставить туда ничего нельзя, ни извлечь какие-нибудь сведения. А значит, нельзя быть уверенным, что они вообще существуют. О закрытой системе можно что-то знать, лишь находясь внутри нее.

Повторяем, все живые организмы, включая человека, — «открытые системы». На их «входы» подается воздух, вода, пища, световые и звуковые сигналы, а на «выходы» — продукты обмена и знание.

Системы, с которыми нам приходится встречаться, в целом — открытые. Однако по некоторым своим функциям они могут быть как бы закрытыми. Например, человечество в целом имеет на «входе» новорожденных, на «выходе» — умерших. Эта система поддерживает себя самовозобновлением и тем приближается к типу «закрытых». Но по всем остальным функциям она открытая.

Как и наше тело, открытое для прохождения материи, энергии, информации, мировая экономика также «открыта» этим главным потокам. «Входы» — это все то, что пополняет склад наличностей — вещей, людей, знаний, организаций, а «выходы» — это потребление, изымающее наличности из общей копилки. (Далеко не общей, как известно. Все наше рассуждение здесь условно.) Если под этим углом взглянуть на полезные ископаемые, пищу, сырье всякого рода, то они предстанут в нескончаемом пути из неэкономической сферы в экономическую, где проходят через производство и потребление, и оттуда — на «выход», вовне. Дела экономические начинаются

с открывания и добычи ископаемого топлива, руд, а завершаются выхлопом и выбросом сожженного, съеденного, сношенного в неэкономические резервуары — атмосферу и океан, мусорные ямы человечества.

Для продвижения всего что ни на есть из неэкономической сферы в экономическую и оттуда в «бездны» океана или атмосферы потребна энергия. Она поступает на «вход» в форме механической силы, ископаемого топлива, солнечных лучей, приливов и отливов… Энергия и сама выбрасывается, приняв непригодную для использования форму, то есть став вровень с энергией, рассеянной вокруг.

Информация приходит извне. «Небесный свод, горящий славой звездной», зажег человеческое воображение. Глядя во Вселенную, человек составил мнение о себе. Будь планета закрыта облаками, вряд ли на ней вызрел бы ум Аристотеля, Коперника, Лобачевского. Но главный источник информации — самопроизводство в человеческом обществе. «Приход» состоит из рождений и образования. «Расход» — смерть и потребление. Накопленные знания составляют общечеловеческий капитал. Он всегда превышает знания, уже воплощенные во что-то. Избыток производства информации над потреблением составляет тяговую силу прогресса. Значение знаний хорошо иллюстрирует пример районов и стран, экономический потенциал которых был разрушен войной и быстро восстановлен благодаря знаниям, не страдающим от бомб. И напротив, страны, обладающие обширными природными ресурсами, но скудной информацией, развиваются медленно.

Что делается с материалом? Получив от природы; сырье высокого качества, человек доводит его до непригодного состояния. Все, что было концентрированным, скажем руда, распыляется, рассеивается, попадает в те самые «неэкономические резервуары» — океан, атмосферу, на поверхность Земли, в ее недра. То же происходит и естественным путем, по прихоти стихий. В результате повышается энтропия, то есть порядок единообразия, подогнанности под общий уровень, порядок уравниловки. Одновременно совершается и антиэнтропия — концентрация того, что рассеяно. Микробы набивают азотом, извлеченным из воздуха, клубеньки клевера; из морской воды микроорганизмы экстрагируют марганец и другие элементы. Гигантскую обогатительную работу ведет человек. Однако понижение энтропии материалов приходится оплачивать вложением энергии и информации. Есть закрытые системы, где ни роста, ни падения энтропии материала не наблюдается. Примером служит азотный цикл в природной системе. Молекула азота, которую вы съедаете с яичницей, находилась в этой же точке своего кольцевого маршрута сто миллионов лет назад, и тогда ее съел, возможно, динозавр.

Но вот энергия не имеет никакой лазейки в обход второго закона термодинамики, о котором теперь, после выхода книги Германа Смирнова «Под знаком необратимости», уже не скажешь — «мрачного», поскольку там неумолимо доказано, что ему-то, закону необратимости, мы обязаны всем, вплоть до самой жизни.

Рассеяние энергии в закрытой системе неотвратимо. Только подпитка ею извне делает возможными эволюционные процессы.

Запасы топлива истощимы — это общепризнано. Расщепляющиеся материалы улучшат положение, но не изменят его кардинально. Однако нам, конечно, не безразлично, когда произойдет то, что должно произойти. Не истощение запасов топлива и не энтропия положат пределы развитию. Кризис возможен задолго до того. Он будет ускорен или отложен в зависимости от умения получать и использовать энергию. В свою очередь, количество растрачиваемой энергии зависит от умения распоряжаться материалом.

Экономика, проникнутая беспечно-романтической грезой о Земле без конца и края, как плоскость, как степь бесподобная, которою ехал Тарас Бульба с сыновьями, должна уступить место экономике сферы. Экономика пиршества — экономике диеты. Экономика открытого, как караван-сарай, проходного двора — экономике закрытого часового механизма. Стало модно символически изображать современное человечество командой космонавтов. Земля это наш общий космический корабль. А еще Циолковский предсказывал характер экономики космонавтов. «Люди будут портить воздух и поедать плоды, а растения будут считать воздух и производить плоды. Человек будет возвращать в полной мере то, что он похитил от растений: в виде удобрений для почвы и воздуха». (Удобрением воздуха для растений служит выдыхаемый человеком углекислый газ.)