Брошь медеи

Паша А.

– Альбус, - начала без вступлением Минерва, - к нам пожаловал мистер Браун и настаивает на объяснении, угрожая, что подаст иск в суд на школу за пренебрежение здоровьем его ребенка.

Нападение деканши Гриффиндора с места в карьер застала директора врасплох. Из её скудных, объяснений, он не понял, о чем таком ужасном идёт речь, чтобы сразу подавать иск в Суд, и он стал подслеповато мигать из-за очков-половинок, ничего не соображая. Вкупе к этому, у него страшно болела рука. Пульсации острой боли шли от кольца на безымянном пальце правой руки и постепенно двигались вверх к локтевому суставу. Альбус не смел себе представить, что визуальная картина

почернения точно повторяла те жалящие ощущения.

– Минерва, позови сначала Северуса, - простонал директор и упал назад на свое кресло за рабочим столом.
– Быстро!

– Но мистер Браун ...
– начала возражать заместитель МакГонагалл, но ее вопли прервал глухой голос начальника:

– Мистер Браун подождет.

Мистер Браун аж подскочил, услышав эти слова, весь покрывшись алыми пятнами гнева.

– Как Вы смеете, директор Дамблдор, пренебрегать моей единственной дочерью. Моя Лаванда попала в Св. Мунго из-за вашего недосмотра, вашего и вашей заместительницы, которая, так же и декан моей доченьки.

Голос мужчины оказался зычным и мощным, к нему вплелись дикие вихри магии и возмущения - стекла окон и буфетов взорвались и рассыпались в мелкую крошку на полу.

– Репарро!
– на автомате сказала Минерва МакГонагалл, мельком проследив восстановление стекол.
– Как я могла бы уследить такой незначительный инцидент, мистер Браун? Приворотное льется в Хогвартсе, сами знаете, как тыквенный сок во время пищи.

– Мадам, я хорошо это помню. Но тот факт не из моих любимых воспоминаниях, потому что Приворотным пробовались увести мою Селестину не единожды. Но дозу, в четверо превышающей предельную, никогда. Сегодняшние ученики одни придурки! За чем вы следите? Если не за теми "Три О", как нам говорили - Образованием, Обучением и Осведомленностью, а? Мадам? Что вы на это ответите?

Декан Грифиндора сначала покрылась красными пятнами возмущения, затем, к концу выступления мужчины, лицо ее резко побледнело, и она начала судорожно глотать воздух и держаться за сердце.

Все еще сидящий в своем кресле директор Хогвартса, с отсутствующим видом, убаюкивал свою правую руку, и он тихо стонал, очевидно, ничего не замечая из разыгравшейся ссоры.

Мистера Брауна не интересовало ни бесчувствие к его горю директора, ни показные приступы недомогания заместительницы. Он хотел узнать правду об инциденте с дочерью и, если на том пути кто-то умрет, пусть и умрет.

– Кто, кто дал Лаванде Приворотное?
– наставив палочку на Минерву взревел он.
– Не молчите, а то прокляну к чертовой бабушке, вас обоих!

– Мистер Браун, убавьте свой гнев, надо понять парня. Он хотел так, как лучше. Это просто случайная ошибка ...
– подал слабым голосом директор.

Его жестко прервали. Мужчина неожиданным прыжком оказался на корточках поверх стола Дамблдора, схватив того за длинную пушистую бороду и стал трясти его голову в такт своих слов:

– Слушайте сюда, мистер Дамблдор!
– глядя в помутневшие от встряски глаза старика, отчеканил мистер Браун.
– Лаванда моя единственная дочь и, к сожалению, такой и останется после тех семи лет регулярного отравления всевозможной бурдой в Хогвартсе. Если она не поправится и не придет в себя, если я не увижу ее такой же адекватной, какой я вам её вручил обучать на первом курсе, я вас двоих уничтожу. Я два месяца ждал, чтобы она поправилась и пришла в норму, но - нет! Она так же плоха, как ее в Мунго и доставили - воет белугой и просит о каком-то "Во-Вона". Кто он, чтобы я

ему оторвал все хозяйство с потрохами? Убью его! Вас - тоже! На хрен! И меня никто в этом обвинять не будет. Кто. Дал. Моей. Дочке. Приворотное.

Сзади Минерва подала дрожащим голосом:

– Ммммистер Ууууизззли ...

Не оборачиваясь, все еще сжимая в руках директорскую бороду, мужчина процедил сквозь зубы:

– Кто именно из всего тараканьего гнезда?

– Младшший.
– ответила ему деканша Гриффиндора.

– Рональд?
– одним глазом уперся в дрожащую женщину мистер Браун, слегка повернувший свою голову, Минерва чуть присела от хлынувшей на неё ненависти бывшего ученика.
– Тот, который оправдал своим поведением наименование своего дома?

Нижняя губа Минервы мелко-мелко затрепетала, а в ее, слегка-навыкате серых глазах, появились слезы. Не могла вынести осуждение отца своей ученицы, она только кивнула, и быстро отстранилась с его пути, когда он энергично прыгнул со стола и в два шага скрылся за дверью директорского кабинета.

– Альбус, мне надо идти, чтобы предотвратить самосуд над мистером Уизли, - начала она. Но полный страданий стон директора привлек, наконец, ее внимание.
– Альбус, что с тобой?

– Позови Северуса, немедленно!

***

Рональд Уизли

"Прыгать в Черное озеро? Зимой?– думал чемпион Хогвартса Рональд Уизли. Как в последние время он начал настаивать, чтобы его так звали друзья - больше никакого Рона, только Рональд, эээх!
– Какого х--, пардон, черта, напридумывали организаторы Турнира, пихать их, ЕГО, в почти замерзшею воду, в феврале, доставать что-то или кто-то? Близкого? И что или кто может быть ему, Рональду, настолько близким, чтобы тот, в угрозу себя и своему здоровью, прыгал к русалкам искать его?"

Вдруг, перед внутренним взором самого младшего, живого по-настоящему - Уизли, появился образ плачущей сестренки Джинни. Маленькой сестренкой, пяти-шестилетней, а не такой женственной, какой напоследок видел и помнил ее Рон.

Джинни! Ярким светом могущественного Люмоса, в голове, шагающего в сторону башни Гриффиндора парня, представилась гениальная задумка исчезновения его сестры.

"Так-так, вот как обстоят у нас дела!– порадовался своим открытием рыжий чемпион Турнира.
– Спрятать Джинни, чтобы все начали, и я тоже думать, что с ней случилось плохое, чтобы все о ней страдали и убивались, а в действительности, ее упрятали. И вот, прихожу, т.е., приплыву я, Рональд Уизли - герой и умница, спасаю ее от злостных похитителей, и выставляю глазам родителей. Как будут они благодарны мне!"

Жаборосли приятно пригрели тело сквозь ткань штанов.

То, что его застигло, повеселевшего от своих фантазий чемпиона Турнира он так и не понял. Огромного размера кулак ударил его между глаз мощью десяти Авад, разбил его вздернутый нос в лепешку и моментально отправил в море боли и забвения.

Рональд, к его счастью, перестал дальше ощущать удары уже ногами в тяжелой обуви себе в почки, в пах ... в основном, в пах. Его обидчик оставил рыжика еле живого, чтобы не попасть под прицел - нет, не Суда и нет, не его братьев, а собственной гриффиндорской совести.