Брошенная

Шкатула Лариса Олеговна

— Уже вырос, — усмехнулась она. — Девять лет скоро.

— Счастливая! — Он завистливо вздохнул. — А где ты работаешь, Марочка?

Она назвала свою контору.

— Шарашмонтаж! — скривился он безапелляционно. — Богиня цифр, что ты там делаешь? Слушай сюда, мне как раз нужен главбух — пойдешь? Для начала не много, пять штук…

Не много! Да она в своей конторе получала полторы тысячи, а Гарик предлагал в три раза больше, да еще и извинялся. Чем не шанс? Разве не об этом она думала совсем недавно?

— …Я сам установил такой

порядок — новичкам платить минимум, пока не притрутся к коллективу и, понятное дело, не проявят себя хорошими специалистами. Ты не подумай, что я жлоб или сомневаюсь в твоих способностях…

— Будет тебе извиняться! Я же понимаю. Правда, у меня еще отпуск не догулян. Я на море всего три дня пробыла…

— Подумаешь! Да у нас на море каждые два выходных дня свой автобус ездит, на свою же базу. Еще надоест тебе это море!.. Не хочешь на море можно в горы. Мы обмениваемся путевками с соседней фирмой… Или ты какие дала хотела сделать? Так это можно, как говорится, по ходу…

— Не стану скрывать, Гарик, для меня твое предложение как нельзя кстати.

— Я сразу понял, это судьба… Шутка! Я в том смысле, что, говорят, главного бухгалтера нужно подбирать тщательнее, чем жену! А с твоим шефом я сам договорюсь. Чтобы без проволочек отпустил.

Марина облегченно вздохнула. Она уже мысленно начала подбирать причины для оправдания своего ухода и представлять, как будет нудить ее начальник, что надо было заранее предупредить… Но если Гарик все возьмет на себя… Наверное, она в жизни пока не очень нагрешила, если судьба стала идти ей навстречу.

— Гарик, ты женат? — спросила она, выныривая из своих размышлений; дурацкая привычка у нее появилась — проваливаться в раздумья посреди разговора с другим человеком.

— Развелся. Во второй раз. — Он тяжело вздохнул. — Просто фантастическая непруха. Бабы попадаются жадные, злые и рожать не хотят.

— Помнится, кто-то говорил: «Там, где кормится карась, осетра не ловят!» Ты же, как я понимаю, на Красной их выискиваешь.

— Наверное, прежде я был умнее, — усмехнулся он. — Смешно, да, сам ловлю не в тех местах, да еще и на реку жалуюсь.

Он достал сотовый телефон.

— Номерочек-то свой продиктуй! — И, поскольку Марина недоуменно молчала, со вздохом покачал головой: — Темнота! У меня мобильник с памятью. Твой телефон наберу, и он запомнит. Поняла, деточка?

Марина продиктовала.

— Звони. А насчет работы хорошо бы побыстрее решить. А то я отпуск себе вытребовала вне очереди, так что, подозреваю, вскорости меня начнут торопить, чтобы поскорее выходила на работу.

— Я понимаю, Ковалева. Небось мужик в гору пошел, некогда вздохнуть, вот и решил с женой недельку где-нибудь на природе отвиснуть. А то и просто дома полежать, все телефоны поотключать к чертовой матери!.. Чего ты на меня уставилась? Ни днем, ни ночью покоя нет от этих звонков. Я, знаешь, на мобильник какую мелодию записал? «Спят усталые слоны, дяди спят и тети…»

— Это колыбельная, что

ли?

— Догадалась. Конечно, из фильма «Цирк». Был такой старый, еще с Любовью Орловой… Да, твой Ковалев, случайно, второго ребенка не захотел? А то я тут распинаюсь, уговариваю, а ты немного поработаешь и в декрет удерешь…

— Да нет никакого моего Ковалева! Видишь, со зла даже в рифму сказала. Был, и весь вышел.

— Хочешь сказать, что ты тоже разошлась?

— Тоже. Как раз сегодня выдала вещи.

— Ну и дурак! Небось в чужой огород заглянул, а там всегда кажется, будто у других картошка крупнее.

— Картошка! Я думала, ты с цветком каким-нибудь сравнишь.

— Цветок — это вначале. А потом — куда ж без картошки? Как говорят японцы, оцень кусать хоцетца!

— Гарик, а почему ты уверен, что это не я заглянула в чужой огород?

— А потому, что ты не такая… В гости позовешь?

Марина улыбнулась.

— Не лыбься! Я не сексуальный маньяк. Посидели бы, повспоминали. Хочется в домашнем тепле побыть, пока, так сказать, очаг еще не остыл.

— Поэт! Летом на юге ему тепла захотелось. Ладно, приходи сегодня. Я потому улыбнулась, что ты кстати захотел посидеть, повспоминать. Я как раз на рынок шла. — Она взглянула на часы. — Ага, от рынка небось уже рожки да ножки остались. Накупила продуктов, как же! Шестой час. Запиши адрес, я-то ведь не с родителями живу, у меня своя квартира…

— Погоди с адресом, в машине запишешь. Я тебя сейчас на один хитрый рынок отвезу, он работает круглосуточно.

— У меня сейчас сестра живет, — сказала Марина, семеня вслед его размашистым шагам. — Надеюсь, она нашим воспоминаниям не помешает?

— Витуська? Глазастая малышка?

— За это время малышка слегка подросла.

— Погоди, ей и вправду уже… Мать, как мы с тобой постарели!

— Мы постарели? Кто такие мы? Говори — «я». Это тебе уже четвертый десяток, а мне всего за двадцать.

— Змея! — довольно гыкнул Гарик, подводя ее к большой, какого-то необычного сиреневого цвета, машине.

— Что это за колымага? — спросила Марина, усаживаясь рядом с ним на переднее сиденье.

— Колымага! Я бы обиделся, да что с глупой женщины взять! Это «Шевроле», мадам!

Он остановил машину у рынка, который Марина помнила еще стихийным, с одиночными лотками и старушками, которые продавали пучки зелени и семечки, сложив свой нехитрый товар на перевернутые деревянные ящики.

Теперь это было огромное крытое строение, причем не капитальное, а состоящее из легких перегородок и прозрачного цветного шифера на крыше — удачная альтернатива строящемуся много лет центральному городскому рынку.

— Такой рынок тебя устроит?

— Конечно, устроит. Спасибо за заботу. Значит, мы тебя сегодня ждем.

— В двадцать ноль-ноль я буду. Ты не передумала?

— А я похожа на кидалу?

— Кидалы на кидал обычно не похожи, иначе как бы они кидали?

— Каламбурить научился?