Бросок Большого Брата (Секс-ловушка для Папы Карло)
Шрифт:
Ракитин неопределенно хмыкнул, вертя в руке пиалу с чачей. Молчал, ожидая, пока напарник выпустит весь пар, накопившийся за последние дни.
— …А план их бредовый, — продолжал возмущаться Шершнев, — отправить нас в заложники только для того, чтобы вычислить координаты какой-то базы. А потом мы должны сообщить диверсантам, что они окружены и предложить добровольно сдаться? — на лице Шершнева появилась горькая усмешка. — Да ты представляешь Ваня, что эти головорезы с нами и Клопиным сделают — вместо того чтобы поднять лапы? Они же нас
— Думаю, не покромсают, — Ракитин поставил пиалу на стол. — Кондрат Тимофеевич прав, у них в спецназе люди не за идею, а за бабки рубятся. Поэтому, когда они поймут, что окружены и сопротивление бесполезно, то начнут выторговывать для себя условия. И тут мы с ними и договоримся.
— Ага, и договоримся до того, что нас зарежут, как свиней, за великую идею! — Шершнев посмотрел на Ивана мутным самогонным взором. — Им потом дадут «зеленый коридор», а нас наградят. Посмертно.
— Ну, ты еще можешь отказаться и не идти со мной, — предложил Ракитин.
В ответ Шершнев только горестно махнул рукой. Только сейчас до Ракитина дошло, что его напарник изрядно пьян. Поэтому он не стал вдаваться в дискуссии, а предложил выпить «на посошок» и проводить майора до офицерского барака. На предложение «посошка» Шершнев откликнулся с энтузиазмом. Но после первого последовал второй, затем третий «посох». Ракитин почувствовал, что сам начинает хмелеть. А Шершнев поднялся было из-за стола, пошатнулся, произнес: «спецназ, Афган», и с неимоверным грохотом рухнул на пол плашмя.
Ракитин знал, что в Афганистане Шершнев не служил, а только любил приврать по пьяному делу на эту тему. Фраза «спецназ, Афган» означала последнюю стадию опьянения майора. Оперативник с трудом перетащил грузное тело на кресло, когда затрещала трубка защищенного от прослушивания спутникового телефона. На связи был Кондрат Тимофеевич: «Слушай внимательно, по поводу Александрикова…»
Пообщавшись с начальством, Ракитин снял трубку местной телефонной связи и вызвал из полевой санчасти дежурного врача.
— Для начала, мужики, надо научиться отличать горных козлов от горных баранов, — сообщил капитан Синцов, разливая чачу по серебряным походным рюмкам. — Бараны — это звери более грубого телосложения. К тому же у них практически нет бороды. Другое дело — козлы. Эти твари жируют в зоне высокогорных лугов, и у них, в отличие от баранов, рога не завиты в спираль, а напоминают штопор. Кстати, а где мой швейцарский штопор, товарищи офицеры? — возмущенный капитан начал шарить по камням и траве вокруг себя в надежде обнаружить утерянный «предмет номер один».
Ракитин в очередной раз порадовался, насколько правдоподобно капитан Синцов изображает пьяного. На охоту они отправились, прихватив по традиции изрядное количество спиртного. Но это была бутафория — сильно разбавленная водой чача, которая давала только запах алкоголя, но не пьянила. Хотя для внешних наблюдателей —
Вышли охотники, как и положено, рано утром, демонстративно «похмелившись» на глазах у многих. Особенно налегал Шершнев, которого действительно сильно мутило после вчерашнего. Когда майор потянулся к фляге с чачей, Ракитин резко одернул его руку.
— В чем дело, Ваня? — обиделся Шершнев.
— А в том, что мы тебя вчера «подшили», пока ты спал.
— «Подшили»? Зачем? — в глазах Шершнева заблестел недобрый огонек.
— Вчера из Москвы звонили, Александрикова наши пытались взять в Таиланде, но он оказался вооружен, оказал сопротивление и в перестрелке был убит, — пояснил Ракитин. — Так что дела наши неважнецкие. Если все последние события — дело рук Александрикова, то Лада и Суслик сейчас, скорее всего, уже за бугром. А наша операция — на грани срыва.
— И поэтому меня нужно было срочно «подшить»? — «повелся» Шершнев. — То-то у меня с утра под лопаткой что-то колет.
— Мы на очень опасное мероприятие идем, а ты вчера так надрался, что я тебя еле с пола в кресло перетащил, — продолжил Ракитин. — Поэтому и вызвал доктора. Он тебе капельницу поставил, а потом «подшил». У них теперь экспресс-метод есть такой, не нужно ждать три дня до полного вытрезвления клиента. Ты мне нужен трезвым, и ты будешь трезвым. Иначе капсула сработает, и тебя уже ничто не спасет.
— Ну, теперь мы, Ваня, с тобой просто биороботы какие-то, — скривился майор. — В пузе вместо аппендикса ГЛОНАСС-трекеры, под лопаткой капсула с какой-то дрянью.
— Не надо было нажираться не вовремя, — отрезал Ракитин. — Если все будет в порядке, вернемся — «разошьешься».
На этом, с появлением проводника-Синцова, утреннее выяснение отношений закончилось.
Истоптав множество горных тропок, в которых капитан Синцов действительно неплохо ориентировался, «охотники» подстрелили только пару тетерок, которых и решили поджарить, расположившись на небольшом плато в тени возвышавшихся над ними скал.
— Летом козлы пасутся только утром и вечером, а днем отдыхают в тени скал, так что и нам лучше устроить тут привал до вечера и немного отдохнуть, — продолжал разыгрывать из себя бывалого охотника Синцов. — А вечером, как начнет смеркаться, у нас есть шанс выйти на целый табун, голов так десять-двадцать. Мы заляжем в засаду у солонца, вон перед тем склоном, и непременно добудем кого-нибудь.
«Скорей бы уж нас добыл кто-нибудь», — мрачно пошутил про себя Ракитин.
Для защиты от инфразвука все участники экспедиции обзавелись специальными имплантантами, вставленными в ушные раковины. Но Иван хорошо знал, что звуковая пушка поражает не только через органы слуха, но и через механорецепторы кожи, а значит, полностью уберечься от воздействия оружия, которое скорее всего применят против них «пришельцы», вряд ли удастся.