Бросок кобры
Шрифт:
– Я понимаю... Не уверен, правильно ли я делаю...
– Правильно, Сергей Львович. Если захотелось позвонить, надо звонить и договариваться о встрече. Поварскую, бывшая Воровского, знаете?
– Безусловно.
– Через сколько времени вы можете подъехать к зданию Верховного суда?
– Минут через сорок.
– Прекрасно. Через сорок пять минут притормозите напротив Верховного суда, я сяду к вам в машину.
Около девяти вечера Гуров вышел из “Мерседеса” Крячко, сел в “БМВ” Сабирина.
– Здравствуйте, – сказал Гуров, кивнул сидевшим на заднем сиденье двум охранникам. – Перейдите
“БМВ” и “Мерседес”, за рулем которого находился Крячко, свернули в переулок, соединяющий Поварскую с Новым Арбатом, и остановились.
Гуров приспустил окно, закурил и сказал:
– Итак, Сергей Львович, вам позвонили, сообщили, что ваш долг возрос, намекнули, что убьют, и предложили привезти деньги в установленное место.
– Какие деньги? – вяло возразил Сабирин. – Я ничего не говорил о деньгах.
– Они пришлют за деньгами, конечно, того же парня, который ушел от вас через окно, – Гуров сделал паузу, давая возможность собеседнику ответить, но тот молчал. – Вы решили сделать официальное заявление о вымогательстве?
– Конечно, нет, – быстро сказал Сабирин. – Я напрасно позвонил вам. Представитель официальной власти обязан действовать только согласно закону. – Он взглянул на Гурова испытующе.
– Если вы решаете, стоит ли предложить мне взятку, то напрасно. Последние двадцать четыре года я взяток не беру, а раньше мне не предлагали.
– Я знаю, меня предупредили. И зачем я с вами встретился, не пойму!
– Согласен, положение ваше, скажем прямо, незавидное. Если вы к нам обращаетесь официально, мы связного и деньги захватим, начнется официальное следствие. Сумма, как я понимаю, большая, через бухгалтерию не проведена, так называемый “черный нал”.
– Так зачем мне все это надо?
– Действительно. Вы давали расписки?
– Да, но их к оплате не предъявят.
– Допустим, вы долг отрицаете, обвиняете людей в вымогательстве, желая помочь органам изобличить преступника, передаете в условленном месте “куклу”?
– Меня убьют.
– Какая сумма? Перестаньте изображать девственницу, мне надо знать, о какой сумме идет речь. Тогда я могу решить, будут вас убивать или подождут.
– Два с половиной миллиона, – прошептал Сабирин.
– Солидные деньги, однако могли бы заплатить, не поднимать волну, – сказал Гуров.
Он нарушал один из главных принципов агентуриста: отталкивал человека, который шел на вербовку. Но уж слишком несимпатичен был этот человек. Гуров понимал, что под внешностью рафинированного интеллигента скрывается жестокий, совершенно беспринципный тип. Он хотел вывезти Дурова в застенок, пытать – жечь и резать, добиваясь необходимых сведений. Теперь, когда сила на стороне противника, он ищет поддержки у властей. Кроме личной антипатии, была и более серьезная причина, которая восстанавливала сыщика против Сабирина. Гуров не находил выхода из создавшегося положения, ниточка, за которую он ухватился, не вела к инициатору, организатору кампании против Сабирина. Получать деньги явится безусловно Артем Дуров, фигура и без того розыску известная. Захватить бывшего опера – дело несложной техники. Что дальше?
Если будут переданы настоящие доллары, то Дурова арестуют, все дело передадут в прокуратуру и Управление по борьбе с экономическими
Допустим, Сабирин деньги не отдаст, сунет “куклу”. Все то же самое, только и арестовывать Дурова оснований меньше. Получается, денег не задерживать, взять под наблюдение, ждать, пока не проявится Павел Усов либо другая акула? Сколько же нужно людей и кто их даст?
Затянувшееся молчание нарушил Сабирин:
– Господин полковник, вы обещали сохранить мою жизнь.
– К сожалению, обещал. – Гуров закурил новую сигарету. – Сделаем следующим образом. Вы подтвердите свое согласие вернуть деньги, но в настоящее время у вас необходимой суммы в наличии не имеется.
– Действительно, не имеется. Да, забыл вам сказать, господин полковник, сегодня позвонили не как обычно из автомата, а с городского номера.
– Что? Вы номер записали?
– Конечно. – Сабирин достал из кармана бумажку. – Вот, пожалуйста. Мне удалось установить, что номер принадлежит пансионату, расположенному за городом. Так что ничего это не дает. Мало ли кто может звонить из пансионата?
Гуров смотрел на листок с номером телефона и улыбался.
– Рано или поздно все совершают ошибки, необходимо их только найти. – Он запомнил номер, но бумажку аккуратно сложил, убрал в карман.
– Не понимаю, – недоуменно произнес бизнесмен.
– Дурак, потому и не понимаешь. А вот тот, другой, очень даже не глуп, однако ошибочку совершил. Видно, у него произошло нечто, очень его обрадовавшее. Значит, прямо сейчас вы со своими парнями едете в этот пансионат. Ночуете.
– Так тот человек, если и жил, так уже съехал. И зарегистрирован был под вымышленной фамилией. Вы наивны, господин полковник.
Гуров взглянул так, что бизнесмен замолчал.
– Повторяю. Вы едете в пансионат, регистрируетесь под своей фамилией, ночуете. Вы объясняете администратору, что ищете старого знакомого, фамилию которого забыли, зовут Игорь, может, иначе, много воды утекло с тех пор. Был ваш знакомый с приятелем, и описываете человека, который был в вашем офисе и столь удачно выпрыгнул в окно. Рука у него забинтована, а может, и голова. Ясно? Платите администратору деньги и выясняете приметы съехавших сегодня гостей.
– Администратору уже заплатили, он назовет мне приметы Алена Делона.
– Завтра вы поднимаетесь в пять утра и встречаете горничную по этажу, расспрашиваете ее о съехавших жильцах, – монотонно продолжал Гуров. – После этого вы возвращаетесь в свой офис и ждете условленного звонка. Повторяю, вам необходимо время для сбора наличных денег. Второе: вы согласны лично передать все деньги в руки руководителя, чью фамилию вы не знаете, но его приметы вам известны досконально. Упорно стойте на своем: вы согласны передать деньги только в руки человека, который вам звонил. Никаких посредников. Они не могут гарантировать вашу безопасность в дальнейшем. Хотите получить деньги? Пожалуйста, но только из рук в руки, вы знаете меня, я – вас, мы выступаем на равных. Ваши условия вполне разумны, возразить на них нечего. Либо они получают деньги, либо отказываются от своих претензий.