Бросок кобры
Шрифт:
Вика взглянула на хозяина печально, так смотрят на больного.
Артем вернулся в загородную резиденцию министра в начале двенадцатого. Открывший ворота сторож недовольно сказал:
– Тут прибыли, а вас нет. Они недовольны.
– Как это нет? – удивился Артем. – Вот он я!
Овчарки метнулись из кустов, радостно повизгивая, кинулись за машиной.
У парадной лестницы стояли две машины, “БМВ” и “Мерседес”. “Волга” хозяина отсутствовала, и Артем облегченно вздохнул, не то чтобы
В холле Артема встретил лакей, которому опер однажды задал трепку, после чего молодой и, как оказалось, вполне приличный парень проникся к начальнику охраны уважением.
– Артем Григорьевич, сначала позвонил хозяин, сказал, гости прибудут, велел принять, разместить в третьей и четвертой спальнях, они ночевать останутся. Они сейчас в каминном зале. С ними Виктор, помощник Степана Митрофановича, приехал, но они его вроде спровадили, ужинают одни. Когда я захожу прислужить, они недовольны.
– Государственные мужи, большие секреты. – Артем усмехнулся. – Небось о девках травят.
Каминным залом именовалась комната метров тридцати, конечно, с камином и почти без мебели. Тем не менее она была уютна, в углу стояло пианино, на котором никто в семье не играл, окно закрывали тяжелые вишневые портьеры.
– Добрый вечер, господа, извините, отъезжал по хозяйству, – сказал Артем, войдя в комнату, направился к кабину, поправил поленья, задернул поплотнее штору.
Он не обращал внимания, что гости молчат, привык, оглядел овальный, красного дерева стол.
– Меня зовут Артем, – отчества своего он никогда не называл, вытряхнул в камин пепельницы, протер полотенцем, один из гостей курил сигары, другой – сигареты. – Я местная охрана и прислуга за все, в вашем распоряжении молодой человек, который болтается у входных дверей; меня вы можете вызвать, нажав вот эту кнопку. – Он указал на бронзовую подставку, стоявшую на мраморной доске камина, переставил подсвечник и включил систему прослушивания.
Гости глухо молчали, причем один из них отвернулся от огня, даже прикрыл лицо ладонью, якобы слишком жарко. Артем не удержался и спросил:
– Может, стол отодвинуть, слишком близко к огню?
– Не беспокойтесь, все в порядке, – неожиданно мягко ответил мужчина постарше, лет пятидесяти, с сильной сединой. – Артем, пожалуйста, распорядитесь принести бутылку водки, я не люблю виски.
– Сей момент нарисуем. Решите идти отдыхать – вызовите. В спальных комнатах немного отопление барахлит, я покажу, как с ним управиться.
Артем увидел, что молодой достал сигару, выхватил из камина головешку, на изящном кованом совке поднес гостю.
Тот кивнул, прикурил и невольно показал
– Водка сейчас будет, на горячее возьмите мясо, рыба сегодня неудачная. Желаю хорошего аппетита и не прощаюсь.
Артем быстро вышел, сердито сказал:
– Чего у тебя водители в машинах? Пригласи в дом, накорми, раз хозяева ночуют, ребятам выпить дай и спальню им угловую прогрей, а то холодина в доме. Да, забыл, водки гостям подай, чего ты русским людям виски суешь, да и сам глотни, а то замерз, вижу.
– Холодновато, Артем Григорьевич, ветер северный, и вообще отопления на такой домино не хватает, – ответил повеселевшим голосом парень, понимая, что слово “глотни” очень обтекаемо.
Домик Артема был мал, отапливался прекрасно, он первым делом запер дверь, накинул на скобу здоровенный крюк, зажег свет и включил прослушивание. Громко звякнуло, видно, вилка о тарелку. Артем уменьшил звук.
– Кто у вас командует эфиром, что давать в программу, что не давать? – спросил старший, и голос его совсем не был мягок.
– Смотря какой материал, когда поступил. Кто в данный момент из начальства на месте, – ответил молодой. – Главный редактор ИТА, а если очень громкое дело, то директор ОРТ.
– Вы получили официальное сообщение, что в метро произошел сильный взрыв. Катастрофа! Сотни человеческих жизней унесло. У вас пять минут до выхода в эфир, вы бежите получать разрешение? Сообщать? Не сообщать?
“Значит, метро! – подумал Артем. – Для фашистов решение естественное. А люди, которых презрительно называют “народ”? Эти-то сами в метро не ездят”.
– Вы политик, прекрасно знаете, – ответил молодой. – Если что-то не сделал, могут выговор влепить. Коли сделал неположенное, инициативу проявил – башку оторвут.
– Вы сообщаете о происшедших событиях без всяких комментариев, голый факт, так сказать.
– Главный комментатор у нас Александр Турин. Может, выпьем? Водку просили принести вы.
Наступила пауза, в которой можно было расслышать различные звуки: слабый стук, звяканье посуды.
– Ваше здоровье, – сказал молодой.
– Спасибо. Не надоело служить в холуях у демократов?
– Как сказал классик: служить готов, прислуживаться тошно. – Молодой телевизионщик довольно хохотнул. – А мне едино, демократы, консерваторы, честно сказать, я вас не различаю. Простите, мне кажется, вы и сами путаетесь.
– Случается, многие мечутся, в глазах рябит. Ты парень взрослый, сам понимаешь, как говорил Ульянов: все решает вопрос власти. Каждый хочет сидеть в лодке, которая первой придет к берегу.
– Я тоже не идеалист, от рождения дальтоник, цвета не различаю.