Брудершафт с терминатором
Шрифт:
— Я вам обещаю, я… Пожалуйста, можно я сама понесу дочь? — попросила я, чувствуя, как все вокруг начинает стремительно кружиться.
— Иди, — кивнул он парню.
Тот пошел. Сашка испуганно замерла, глядя на меня своими огромными ярко-синими глазами, сжала кулачки, чуть приоткрыла губы и тоненько позвала:
— Мама…
— Я иду, Сашенька, — попыталась улыбнуться я. — Не бойся, я уже иду. — И шагнула вперед.
— Вы на некоторое время останетесь здесь, — заявил старший.
— Что? — охнула я. — Куда вы увозите ребенка? Вы… — Я бросилась вперед, но
— Не ори. Напугаешь девчонку. Она же слышит.
Они вышли из комнаты, дверь захлопнулась. Я сползла по стене, в последнем усилии пытаясь цепляться за реальность, чтобы не лишиться сознания, но мир вокруг заволокло черным, и он перестал иметь значение.
Очнулась я через несколько часов. Возвращение в этот мир было мучительным, а первым, кого я увидела, стал Алексей, он сидел в кресле и по обыкновению пялился на меня. Должно быть, была его смена, значит, прошло по меньшей мере несколько часов.
Я лежала на постели, под одеялом, выходит, кто-то меня сюда перенес, повернула голову, и взгляды наши встретились, это длилось очень долго, пока я наконец не смогла произнести:
— Где ребенок? Где мой ребенок? — повторила я, вскакивая, но переоценила свои силы, все тут же поплыло перед глазами. Скорее всего меня накачали какой-то дрянью, пока я была в отключке. Я прислонилась к стене, но даже так стоять было трудно, и я вновь оказалась в постели. Я продолжала смотреть на Алексея, и он, не отводя взгляда, наконец ответил:
— Тебя предупреждали: будешь дергаться, свяжут и заткнут рот. Тебе оно надо? Вот и лежи спокойно. Два раза повторять не буду.
— Где мой ребенок? — опять спросила я. Он усмехнулся:
— Не беспокойся. Ничего страшного не произошло. Девочка жива и здорова. Теперь заткнись и не зли меня.
Я ему не верила. Куда и зачем увезли Сашку? Зачем разлучать меня с ребенком? А если они вернули дочку Анатолию? Он заплатил, и они решили отдать ребенка. Это вряд ли опасно для них. Что сможет рассказать Сашка? Жили в доме, с мамой, гулять не ходила, познакомилась с дядей Олегом, у которого есть девочка Таня. Если вдуматься, не так уж и мало, кое-какие сведения можно выудить даже у ребенка. Надеюсь, они все-таки вернули Сашку. Тогда почему мне не сказать об этом? Чего проще? Я бы перестала волноваться… Ерунда, конечно, я бы им все равно не поверила. А если они решили избавиться от нас? Убить ребенка не так легко, даже самому отпетому негодяю. Что, если Сашку отвезли в другой город, бросили где-нибудь на вокзале?.. Или еще хуже, где-то в лесу… Господи, нет, не думать об этом, не думать… Сашка дома, с отцом. Пожалуйста, господи, пусть все так и будет.
Голову разламывало страшной болью. Может, меня отравили, и теперь я медленно умираю? С них станется. Мысли путались, я хваталась за них, но с каждым разом это было все труднее.
Кажется, несколько раз я приходила в себя, воспоминаний об этом почти не осталось. Из памяти всплывает женское лицо, молодое или старое, не помню, оно наклоняется
Вновь тишина, голову больше не сдавливало горячим обручем, я с облегчением вздохнула и подумала, что очень хочу спать, и, наверное, уснула, а когда открыла глаза, увидела рядом с собой Олега. Он держал меня за руку, осторожно поглаживая пальцы.
— Ты меня слышишь? — позвал он, и я кивнула.
— Слава богу, — вздохнул он и улыбнулся. — Ты меня здорово напугала.
— Где Сашка? — спросила я, язык не слушался, он казался огромным, я попробовала облизнуть губы, Олег сразу же протянул мне стаканчик с водой, помог напиться. Когда голова моя оказалась на подушке, он вновь заговорил:
— С Сашей все хорошо. Ее вернули твоему мужу.
— Это правда? — с надеждой спросила я.
— Конечно. Ты же знаешь, я не стал бы тебя обманывать. Тут все здорово перепугались, когда ты слегла. А это значит, что ты нужна им живой и здоровой. Понимаешь?
— Да… кажется. Они отпустят меня?
— Конечно. Уверен. С чего бы им тогда беспокоиться о твоем здоровье? Как ты себя чувствуешь? — немного понаблюдав за мной, спросил он.
— Нормально. Если ты сказал правду…
— Я сказал правду.
— Только бы это было так, — прошептала я. — Сашка с отцом, и ей ничего не грозит.
— Она с отцом, успокойся. Хочешь, приготовлю тебе чаю? Тебе обязательно надо поесть.
— Нет, спасибо…
— Послушай меня. Я хочу, чтобы Сашенька увидела тебя такой, как обычно: очень красивой, улыбающейся, а не такой, как сейчас, с запавшими щеками и глазами красного цвета.
— Должно быть, выгляжу ужасно, — слабо улыбнулась я.
— Для меня ты всегда красива, но если ты мне немного поможешь, например, для начала выпьешь бульон, то через три дня от твоей болезни и следов не останется.
— Хорошо, — согласилась я и выпила бульон, не чувствуя его вкуса.
— Отлично, — похвалил Олег. — У меня для тебя еще одна хорошая новость. Я буду дежурить шестнадцать часов. Славка понадобился в другом месте, а я вызвался трудиться за двоих.
— Спасибо тебе, — кивнула я.
— Не благодари. Я сам рад. Если б меня спросили, я охотно согласился бы дежурить все двадцать четыре часа. Когда я дома, думаю только о том, что поеду сюда, и тороплю время. Оно, как назло, идет медленно, а здесь проходит слишком быстро. Теперь мы будем расставаться лишь на восемь часов… Может, подложить еще одну подушку? Будет удобнее.
— Нет, спасибо. Так хорошо.
Мы выпили чаю, и я опять уснула. Проснувшись, я почувствовала себя вполне выздоровевшей и даже решила принять душ. Я расчесывала волосы, сидя на лавке, а Олег наблюдал за мной. Иногда он вдруг становился молчаливым, и это меня беспокоило. Но такое случалось редко. В основном мы болтали о всяких пустяках, старательно избегая запретных тем. Неожиданно он спросил:
— Ты его любишь?
— Кого? — растерялась я, не сразу сообразив, что он имеет в виду.