Брук
Шрифт:
— Дерзко с их стороны, — хрипло бормочет Риф. — Они знают, что им здесь не рады.
Дерзко — не то слово. Я все еще не могу справиться с желчью Уилана.
Я смотрю на Перри, ожидая его реакции. Я ненавижу Уилана за то, что он предал мой клан, но это личное для Перри. Уилан оскорбил его перед Потоком. А еще есть Грей, который пытался отравить Арию. Но Перри кажется спокойным. Задумчивым. Совсем не так разъярен, как я ожидала.
— Он пришел не для того, чтобы загладить свою вину, — произносит он.
— Он
Перри качает головой.
— Это предлог. Сказка, которую он выдумал, чтобы объяснить, почему он здесь. Уилан знает, что я никогда его не прощу. Он не рискнул бы вернуться, если бы ему что-то не было нужно.
Я поджимаю губы. Я не подумала, что Уилан мог вторгнуться на нашу землю с другой целью.
— Может быть, он пытался добраться до поселения, — предполагает Риф. — Там все еще есть припасы, и они не охраняются. Мы оставили после себя много ценного. Они могли бы принести человеку некоторую власть в пограничных землях.
Что правда. Мы не могли забрать с собой в пещеру все наши вещи. Инструменты. Мебель. Одежду. Нам пришлось оставить большую часть наших припасов.
Маррон качает головой.
— Правдоподобная теория, но маловероятная. Пешком шли только трое. Увозить вещи было бы непрактично и трудно. Я не знаю, оправдают ли эти усилия вознаграждение за них. — Он смотрит на Перри. — Ты не думаешь, что он мотивирован местью?
Еще одна затяжная пауза, пока Перри обдумывает услышанное. Я думаю, что у Перри есть целый ряд воспоминаний с Уиланом. Он Видящий, как и я, поэтому его воспоминания будут сплошь визуальными. Но он еще и Чувствующий. У Перри остались все воспоминания о том, что несет в себе характер Уилана. Они сформировали бы шаблон, надежный способ предсказать его поведение. И, работая в обратном направлении, корень поведения — мотивацию.
Наконец, он отвечает.
— Уилан любит себя больше, чем ненавидит меня.
Маррон кивает, словно это утверждение имеет какой-то смысл.
— Значит, самосохранение. Им движут внутренние, поддерживающие жизнь потребности.
— Ему нужно укрытие, — говорит Риф.
— Пещера и запасы еды, которые у нас здесь есть, — говорит Маррон, кивая. — Это то, что идет после.
Я помню, как голос Уилана сорвался на слове «домой». В его устах это прозвучало слащаво, и теперь я распознаю в этом тоне фальшь. Дом подразумевает эмоциональную привязанность, но это не то, чего он хотел. Уилану нужна была крыша над головой.
— Но их было всего трое, — говорит Хайд.
— Ты говорил мне, что когда они ушли, то забрали с собой треть клана, — говорит Маррон Перри.
— Четверть. Почти сто человек.
Я не могу не вспомнить Церемонию нанесения Отметин Арии, когда Грей подсыпал болиголов в чернила татуировки. Она чуть не умерла. Перри избил Грея до полусмерти на глазах у всех, когда узнал, что сделал Грей.
Попытка отравить Арию расколола клан. Некоторые люди встали на сторону Перри и его
Я была одной из них. Я не хотела, чтобы она была там. Но я так же не хотела, чтобы ее убили. Я осталась с Потоком в тот день, но десятки людей ушли. Их вера в Перри, как Кровного вождя, была разрушена. Они нарушили клятву и последовали за Уиланом, покинув поселения. В то утро я потеряла друзей, без которых не провела ни единого дня. Это было похоже на потерю Лив, но хуже было то, что Лив не выбирала уходить.
— Думаешь, остальные все еще с ними? — спрашиваю я. — Прячутся где-нибудь в пограничье?
Отвечая, Маррон крутит кольцо на пальце.
— Уилан был их лидером, когда они уходили. Он все еще может им быть. Его вторжение на территорию могло быть частью разведки. Кончиком копья, прощупывающим слабости.
— Ты считаешь, он вернется с более крупной атакой… — произносит Перри.
Это скорее прозвучало как утверждение, чем как вопрос. Он уже принял это, но Маррон все равно отвечает.
— Да, и нам надо к этому подготовиться.
Глава 5
Когда я, наконец, добираюсь до своей палатки, я раздавлена, найдя ее пустой.
Клары нет.
Я хочу пойти поискать ее, но слишком устала. Обычно мы с Хайдом дежурили по очереди, два часа дежурили, два часа спали, но после встречи с Уиланом, мы оба почувствовали, что лучше удвоить силы. К тому же мы были переполнены адреналином, но теперь, когда этот порыв исчез, мои глаза слипаются.
Я падаю на свою подстилку и едва успеваю стянуть сапоги, прежде чем проваливаюсь в сон.
В какой-то момент я чувствую, что покрывало сдвигается, и я выныриваю из радужных красок сна, чтобы увидеть Клару. Она забирается под одеяло и устраивается рядом со мной. Сейчас середина дня, и она не должна быть здесь, но мне нравится, что она рядом. Мне нравится, что моя сестра пришла, чтобы найти меня. Я притягиваю ее к себе и снова засыпаю, вдыхая ее клубничный аромат.
Когда я наконец просыпаюсь, Клара все еще спит. Во сне я видела ее стоящей под дождем, дрожащей и плачущей. Между всхлипываниями у нее началась сильная икота, и она снова и снова повторяла: «Не оставляй меня».
Но потом я дотрагиваюсь до своей рубашки, чувствуя влагу на груди, и понимаю, что это был не сон. Во всяком случае, не все.
Я не знаю, что делать. Не знаю, как ей помочь. Она не похожа на Когтя, который, кажется, вернулся, как ни в чем не бывало. Коготь потерял своих родителей и тетю, и все же, всякий раз, когда я вижу его, он смеется и убегает куда-то с Ивой и Блохой, без малейшего признака шрама на сердце.
Но не моя сестра.
«Не оставляй меня», рыдала она в моих руках.