Брук
Шрифт:
Моя рука находит его рубашку, скользя по перекатывающимся мышцам живота. Он издает шипящий звук и резко отстраняется.
— Ладно, — говорит он. — Это было хорошо.
Я не знаю, что только что произошло. Я не знаю, почему он отстранился.
— Это было даже лучше, чем хорошо, Хейден.
Он бормочет проклятье и садится на колени.
— Брук, просто… дай мне минутку.
Есть только одна причина, по которой он мог остановиться. Я не могу позволить ей этому помешать.
— Хейден,
То, что произошло между мной и Хайдом, было прекрасной, хрупкой вещью. Но мне кажется, что говорить об этом с Хейденом было бы неуважительно.
— Дело не в этом. — Он проводит руками по голове и делает глубокий вдох. — Хотя так и должно быть.
— Тогда в чем? В Перри? Потому что я больше не с ним.
Хейден поднимает голову.
— Нет, Брук. В тебе.
Это обрушивается на меня. Мои щеки горят.
— И что во мне? — спрашиваю я, готовясь защищаться.
— Ты бежишь, Брук. Как будто мы снова в тех лесах. Ты бежишь через это, и я не думаю… — Он вздыхает. — У меня просто такое чувство, что ты на самом деле не хочешь этого делать.
— Ты действительно собираешься сказать мне, что я хочу?
— Я говорю тебе только то, что думаю. Но я хотел бы знать: чего хочешь ты?
Чего я хочу? Я задумываюсь об этом на мгновение.
Я хочу чувствовать себя желанной, заветной и защищенной.
Я хочу найти того, кто не променяет меня на другую.
Я хочу найти любовь, которая будет внутренней, поддерживающей жизнь.
Все эти ответы кажутся немного неуместными. Поэтому я говорю:
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова. У тебя это хорошо получается.
Хейден бросает на меня взгляд, которого я никогда раньше не видела. Как будто ему больно и он вот-вот рассмеется одновременно.
— Если я это сделаю, завтра ты меня возненавидишь.
— Все наоборот. Я возненавижу тебя завтра, если ты этого не сделаешь.
— Но я возненавижу себя, и вот с кем мне придется прожить всю оставшуюся жизнь.
Я не знаю, почему это заставляет меня смеяться, но это так.
Хейден улыбается. Это обезоруживает, его полные губы растягиваются в широкой улыбке.
— Я не хочу пойти не по тому пути, Брук.
Я не уверена, что тот путь будет. Он старше и наверняка был с другими женщинами. Есть ли пути к любви, к отношениям, которые лучше, чем другие? Я не знаю. Я знаю только тот, по которому пошла я.
— Пойти куда? Ты сказал, что тебе это неинтересно.
Хейден смеется.
— Я заинтересован, Брук. Вопрос в том, интересно ли тебе?
— Я заинтересована, чтобы
Хейден замолкает будто на целую вечность.
— Это правильный интерес, — говорит он. — Один из самых важных. — На его лице появляется беспокойство, и меня пронзает паника. Я слишком сильно обнажила себя, свою боль.
— Может, ты перестанешь так на меня смотреть?
— Я снова дуюсь?
— Нет. Ты смотришь на меня как на слабую. — Меньше всего я хочу, чтобы Хейден или кто-нибудь из Шестерки видел меня такой.
— Ты, и слабая? — Он усмехается, качая головой. — Конечно нет! А теперь иди сюда, пока не замерзла. — Он поднимает руку, приглашая меня подсесть ближе.
— Ты что, шутишь?
Едва я успеваю произнести эти слова, как он обнимает меня и притягивает к себе. Затем он вытягивает ноги и немного сдвигает спину, ища удобное положение. Все между нами изменилось. Он чувствуется совершенно иначе, чем пять минут назад. По-братски.
— Итак, — говорит он непринужденно, — я хорошо целуюсь. Был ли я лучше Хайда?
Может, и не по-братски.
— О, вот это сюрприз. Ты превратил это в соревнование. — Как же я этого не предвидела?
— Ты опять уходишь от ответа.
— Вы разные.
— Что является осторожным способом сказать, что я был лучше.
На самом деле, разные — это способ сказать непохожие. Неодинаковые. Нет никакого сравнительного суждения. Это нейтральное слово.
— Был ли Хайд настолько плох, или просто я нахожусь на совершенно более высоком уровне?
Я толкаю его локтем в ребра. Он смеется и сжимает мое плечо.
— Я не собираюсь забывать то, что только что произошло, Брук. Наверное, никогда не забуду. Когда ты будешь готова, я буду рядом. А если ты никогда не будешь готова, то это тоже хорошо. Я буду молча страдать, пока не состарюсь и не поседею от старости.
Невозможно преуменьшить блеск желания в его глазах.
Я не испытываю желания вытягивать из него мысли, как это было с Хайдом. Я чувствую лишь желание поцеловать его снова.
Такие разные, думаю я. Один брат соблазнил меня поэзией и нежностью. Другой жаром и желанием.
Я устраиваюсь рядом с ним. Что я нашла в Перри? Я роюсь в своих воспоминаниях, пытаясь решить, чем он меня завоевал так или иначе. Более соблазнительный душой, как Хайд, или телом, как Хейден. Через несколько мгновений я понимаю, что в Перри было и то и другое. Он, время от времени, был нежным и заботливым. Неотразимо сексуальным в другое время. Вспоминая об этом мне не на становится больно, как я ожидала. Я не чувствую ни углей в животе, ни кровоподтеков на сердце.