Буч Скиннер. Каламити. Новый Техас
Шрифт:
– Спасибо за виски, сэр. Передам все слово в слово.
Выпроводив гостя, Хоуп присел на освободившийся стул, выволок из-под кровати жестяное ведерко и ткнул в содержимое костяной ложкой на длинной рукояти.
Шериф присел на край кровати, подставляя спину.
– Только почисть все хорошенько, - он покрутил головой из стороны в сторону. Шейные позвонки громко хрустнули.
– У меня такое чувство, будто под кожей черви копошатся.
Хоуп достал из ножен свой Боуи.
– Да нет
– Сам же знаешь.
Шериф раздраженно засопел.
– А ты все равно проверь. Трудно что ли?
Хоуп вздохнул, сунул в дыру указательный палец и поскреб ногтем.
– Вот, доволен?
– палец остался сухой и чистый.
Скиннер внимательно осмотрел палец.
– Угу. И вытащи потом мою качалку на крышу. Что-то у меня из ушей опять какая-то дрянь сочится.
Хоуп тихонько хмыкнул.
– Мозги, наверно, - добавил он в полголоса.
– Я все слышал, - Скиннер буркнул через плечо.
– Умник.
Небо качнулось вверх - вниз. Белое, выцветшее, плавно переходящее в песчаные дюны на горизонте. Воздух сухой и обжигающий, солнце - сияющая дыра высоко в зените.
– Хорошо!
– Скиннер блаженно вздохнул, отталкиваясь босой ногой от раскаленных досок крыши.
Кресло-качалка привычно скрипнуло, окованные металлом полозья заскрежетали. Небо качнулось вверх - вниз. Плоские крыши домов, белье, неподвижно висящее в раскаленном воздухе, медный колокол на белой башне церквушки.
– Кэп прислал двадцать коров, - Хоуп сдвинул Стетсон на затылок. Рубаха помощника шерифа была черной от пота, а сапоги рыжими от пыли.
– Хорошо.
Снизу донеслось мычание стада и веселые крики ковбоев.
– Еще нужно помочь старику Спэйду с починкой корраля.
– Поможем.
С вершины дальнего холма, что за кладбищенской оградой, вверх потянулась тоненькая струйка дыма. Хоуп вытянул шею, вглядываясь вдаль.
– Это Расколотый Камень. Мексы, верно, уже совсем близко.
Шериф хмыкнул, отталкиваясь ногой. Скрип, скрежет.
– Полсотни солдат и пушка.
– И священник.
– Ага.
Где-то внизу тоскливо завыла бродячая собака. Захлопали закрывающиеся ставни, закричали женщины, зазывая домой забегавшуюся детвору. Через несколько минут на город опустилась тишина. Город затаился. Он словно оцепенел, парализованный одуряющей жарой и дурными новостями.
– Хорошо тебе, - Хоуп сдвинул шляпу на затылок, вытирая лицо рукавом рубахи.
– Сидишь себе на самом солнцепеке и в ус не дуешь. Гляди, как весь прокоптился!
Лицо шерифа, туго обтянутое коричневой кожей, походило на дикарскую маску, украшающую витрину
– Хочешь поменяться местами?
Хоуп хмыкнул.
– Спасибо, я лучше в тенечке посижу, - взмахнув рукой, он отогнал назойливую муху. Муха сделала круг и вернулась на шерифов нос.
Скиннер поморщился.
– Сколько на солнце не жарься, а от запаха мертвечины все равно не избавишься.
Хрустнув коленями, Хоуп присел на корточки, прячась в куцей тени отбрасываемой дощатой балюстрадой.
– Да ладно тебе, босс. Что бы мы без тебя делали?
Качалка жалобно скрипнула.
– То же, что и раньше?
Хоуп цыкнул зубом.
– Ты вот лучше вспомни, кем ты был до Кривого ущелья. Вспомнил? Это мы тебя выбрали. Теперь ты в ответе за нас всех.
Скрип, скрежет.
Облачко пыли появилось на западе и медленно поползло к Каламити. Несколько верховых, пятьдесят мексиканцев в запыленных сине-белых мундирах, пушка и священник верхом на муле. Все, как и было обещано.
– Я же говорил, что они будут засветло, - шериф не спеша натянул сапоги, надел чистую рубашку. Хоуп протянул ремень с револьверами, и болтающимся в волосяной петле томагавком.
– Как я выгляжу?
Шериф выпрямился, одергивая тугие манжеты. Рубашка на нем была совсем новая, с жестким накрахмаленным воротничком и блестящими костяными пуговицами. Рядом с залатанной, и насквозь пропотевшей рубахой Хоупа она выглядела особенно торжественно.
Хоуп показал оттопыренный большой палец.
– Хоть сейчас в гроб клади.
Шериф фыркнул.
– Ага, очень смешно.
Надвинув на глаза шляпу, он сбежал вниз по скрипучей лестнице, переступил лежащую на пороге собаку и вышел на улицу. Отсюда до окраины всего-то пара шагов.
Не торопясь, шериф прошел мимо скобяной лавки, мимо колодца, окруженного деревянными лоханями, пересек небольшую площадь и на минуту остановился в тени церквушки.
– Заприте дверь на засов, падре. Гости уже совсем близко.
Падре Пэйн стоял на пороге, прислонившись костлявым плечом к дверному косяку. Пустой рукав куртки заправлен в карман, в зубах дымится самокрутка.
– Ерунда, шериф, когда это мы боялись мексов?
Скиннер усмехнулся, заткнул большие пальцы рук за потертый кожаный пояс, и окинул взглядом свои владения. Две дюжины домов соединенных деревянными тротуарами, крохотный салун, церквушка, скобяная лавка старика Бакли и колодец. Последний источник воды на границе с индейскими территориями. Дальше только сотни миль песка и слепящих глаза солончаков.
Пустынный ветер хлопнул приоткрытыми ставнями, засвистел, пролетел меж домов, закручивая ржавую пыль в маленькие смерчи.