Будь крутым
Шрифт:
– Я спешила, забыла ему позвонить. Может быть, ты позвонишь? Скажешь, что я обещала назначить пробу на следующей неделе в любой день.
– Позвоню, – сказал Чили, – как только вернусь.
Раджи знал, что во «Временах года» можно встретить кучу всякого народа – актеров и шоуменов, которых все знают в лицо, а также тех, кого не знают. В двери отеля входили разного рода пижоны в поношенных кожаных куртках с рюкзаками через плечо, корчившие из себя режиссеров или людей, так или иначе причастных к искусству. Другие пижоны подъезжали туда в открытых машинах, с ними были длинноногие красотки
С ними в лифте оказался лифтер. Он спросил: «Этаж?» Раджи назвал десятый этаж и вытащил ключ, оставленный Чили Палмером в номере; он не стал совать этот ключ лифтеру в лицо, но сделал так, чтобы тот этот ключ увидел и принял их за постояльцев. Раджи собрался даже сказать: «Сначала зайдем к тебе, а потом ко мне». Пусть лифтер не считает, что они живут в одном номере. Но на шестом этаже парень этот сошел, и Раджи не удалось его просветить.
Они тихонько подошли к двойному номеру и, войдя, обнаружили, что номер убран и готов к возвращению его обитателя: ваза наполнена свежими фруктами, расставлены цветы, а на подушке разобранной широченной постели лежит шоколадка в золоченой обертке, из приглушенного радио неслась тихая музыка. Раджи увидел, что Элиот озирается по сторонам, по-видимому находясь под впечатлением, потом тот раздвинул шторы на окнах, действуя прицепленными к ним палочками, открыл балконную дверь и вышел полюбоваться видом на Вест-Голливуд и дальше, до самых холмов с карабкающимися на них огоньками. Когда Элиот вернулся в номер, все лампы в обеих комнатах были погашены, и Элиот спросил:
– А почему бы нам не посмотреть телевизор? Фигуру самоанца освещал только свет из ванной.
– Ты считаешь, что на глупые вопросы мне следует отвечать? – сказал Раджи.
– Но будет телевизор включен или не будет, он же все равно вернется в номер, правда? – сказал Элиот.
Потушив свет в ванной, Раджи уселся в кресло лицом к входной двери. Элиот сел в отдалении на диванчике напротив телевизора.
Он спросил:
– Вы знаете, каким образом вы это сделаете?
– Тебе понравится, – сказал Раджи.
– Точно так же, как и Джо Лаза?
– Подожди, увидишь.
Чили пришлось задержаться у конторки, чтобы взять ключ.
В номере он зажег первую попавшуюся лампу на тумбе телевизора, туда же он положил ключ, бумажник, коробку сигар и темные очки. Он хотел было снять пиджак, когда услышал: «Чили Палмер» – и, обернувшись, увидел сначала Раджи, державшего на коленях пистолет, а потом сидящего на диванчике Элиота.
– Матт и Джефф, – сказал он, кинув пиджак на спинку стула, – чем могу быть вам полезен?
– Хочу напомнить тебе кое-что, – сказал Раджи, – как ты заладил тогда одно повторять, что Линда больше со мной не работает. Лез на меня с этим, помнишь? Я вежливо так осведомился, кто ты такой, что пристаешь ко мне, черт тебя дери! А ты сказал, что ты ее новый директор. И лезешь так, наступаешь… А в следующий раз ты спросил Ника, где Джо Лаз. Хочешь
– Думаю, ты его шлепнул, – сказал Чили и покосился на Элиота. – Или он его шлепнул. Зная, кто такой Джо, удивляешься только, как этого раньше не произошло.
– Ты когда-нибудь ел с этим подонком? – спросил Раджи. – А я вот ел. И хотелось либо избить его до потери сознания, либо шлепнуть. Я и шлепнул. Но ведь ты не спросил об этом меня, а спросил Ника, который ни черта не знает обо всей этой истории. И тогда же в офисе ты сказал ему, не мне, а ему: «Ты больше не представляешь Линду Мун». А он и не представлял ее никогда. Это я ее представлял, был ее директором и сейчас им являюсь.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил Чили. – Чтобы я извинился?
– Я хочу, чтобы ты вышел на балкон, – сказал Раджи, поднимая пистолет, показавшийся Чили «береттой-9».
– Не из этой ли штуки ты шлепнул Джо Лаза?
– Из нее я тебя шлепну, если не выйдешь на балкон!
– Какая тебе разница, где это сделать – в номере или на балконе? Ты что, ковер запачкать боишься?
– Нет, мы вот что собираемся сделать, – сказал Раджи. – Посмотреть, как ты сам себя прикончишь. Совершишь самоубийство, потому что лучшего трюка для кино тебе не придумать. А от пули ты помрешь только в том случае, если не спрыгнешь с балкона. Я нажму на курок – и ты покойник! А если прыгнешь – может быть, еще поживешь… пока на землю не грохнешься.
– Если мне предоставляется выбор, – сказал Чили, – то не дадите ли времени подумать?
– К черту! – отрезал Раджи. – Элиот, бери этого сукиного сына и волоки на балкон!
– Скоро кинопроба, – сказал Чили двинувшемуся к нему Элиоту.
Элиот взял его за руку.
– Ага, она обещала позвонить, но так и не позвонила.
– Элиот, – с некоторым волнением в голосе произнес Чили, – ей пришлось на время уехать. Только поэтому она не позвонила. Она оставила мне сообщение, попросила, чтобы позвонил я, но я тоже уезжал. Подойди к телефону и нажми кнопку. Услышишь, как Элейн просит меня позвонить тебе.
– Элиот, заткни его, – сказал Раджи, тоже поднимаясь на ноги. Подойдя к письменному столу, он покачал головой. – Огонек не горит – никакого сообщения там нет.
– Если Элейн передала мне, что оставила сообщение, – сказал Чили, – значит, она его оставила. Подними трубку, нажми кнопку.
Раджи сделал это – нажал кнопку, послушал, потом протянул трубку Элиоту:
– Нет там сообщения. Приятный женский голос говорит, что на этот час сообщений нет. Схватишь ты его наконец, Элиот, и сбросишь с балкона? Ведь ты так любишь это проделывать.
Элиот железной рукой ухватил Чили за шею и – вот оно! – вытащил на балкон и, притиснув к перилам, отпустил. Чили выпрямился, повертел головой.
– Чуть шею мне не сломал!
– Это он может, – сказал Раджи, выходя на балкон. – Сломать тебе шею и перекинуть тебя через перила. Или же ты можешь повести себя как мужчина и сделать это сам. Влезть на перила и спрыгнуть.
Чили поднял глаза на Элиота.
– Я несколько часов назад говорил с Элейн. Она сказала, что звонила сюда и оставила сообщение. Позвонить должен был я, потому что ей срочно понадобилось вылететь в Ванкувер, чтобы уволить этого кретина Александра Монета. Она, ей-богу, очень торопилась. Она сказала: «Позвони за меня Элиоту. Скажи ему, что проба будет на той неделе в любой день, какой он только пожелает».