Будь моей и умри
Шрифт:
– Все это очень мило, – мрачно сказал я. – Но ты обещала поговорить со мной по важному делу. Так как же?
Она, прищурившись, посмотрела на меня.
– Разве я обещала? – И осторожно кончиком языка провела по своим красным губам.
– Обещала... – Я не мог оторвать от нее глаз.
– В чем же заключалось мое обещание? Ах, да! Ты должен немедленно исчезнуть из города.
– Это что, шутка? Почему это я вдруг должен исчезнуть?
Джоан попыталась приподняться, но упала на кушетку, снова попробовала и, наконец, покачиваясь, направилась к бару. Налила в рюмку виски и бросила
Следующую остановку она сделала на подлокотнике моего кресла: села и прислонилась ко мне. Я почувствовал тепло ее тела. Ее виски плеснулось мне на брюки.
– Какая я неловкая! – Она попыталась стереть пятно. Я схватил ее за руку, оттолкнул от себя и пересел на кушетку. Наверное, она что-то знает и должна мне об этом рассказать. Но по всему выходило, что я должен заработать эту информацию.
– Почему же я должен исчезнуть? – спросил я сдавленным голосом.
– Разве я так сказала?
– Да.
– Тогда, значит, должен. – Она закусила нижнюю губу. – И немедленно, Джонни! Не теряй времени! – В ее пьяных глазах появился страх. Она соскользнула в кресло, оставив ноги на подлокотниках. Остатки виски на этот раз поглотил ковер. Она бросила пустую рюмку в камин – осколки разлетелись до середины комнаты.
Она тут же перешла на кушетку и села рядом со мной, горя от желания. Я запустил свои пальцы в ее волосы, и губы наши слились в поцелуе. Ее ногти впились мне в спину, но я оттолкнул ее и поднялся так же, как и она.
Я хотел что-то сказать, но не смог. Прошелся по комнате и остановился перед дверью в спальню.
– Я тебе еще нравлюсь, – простонала Джоан. – Ты ведь всегда доводил меня до исступления. – Ее глаза блестели. – Ты хочешь меня, Джонни?
Я не ответил. Быстрым движением она рванула молнию на своей юбке, и та с шелестом упала на пол. Джоан перешагнула через нее. Каждое ее движение было рассчитано. А я уставился на нее и не мог оторвать взгляда, думая при этом о Салли.
Джоан была второй струной в скрипке Пола Глэда. Теперь я это знал точно. И она получила четкое задание. Глэд заплатил ей, чтобы она запугала меня, и я убрался из города. Но почему для него было так важно мое отсутствие в Лос-Анджелесе? Джоан вряд ли скажет. Она просто могла этого не знать.
– Нет, ты меня хочешь, Джонни! – Джоан смотрела теперь умоляющими глазами.
– Ты пьяна, Джоан! – сказал я.
– Разве? – Ее веки были тяжелыми и полузакрытыми, но не от усталости.
– Выпьем еще что-нибудь?
– Я не хочу пить, я хочу тебя... – Она подошла ко мне – обнаженная, стройная, благоухающая.
Я отступил на шаг и натолкнулся на кушетку. Джоан кинулась на меня, и я почувствовал у себя на груди ее гибкое тело.
Она запустила пальцы в мои волосы и прижала свои влажные губы к моим. Это было как во сне, как грохот скорого поезда в длинном туннеле. Время потеряло свое значение. Я держал Джоан в своих объятиях и беспрепятственно позволял ей насыщаться...
Потом я почувствовал какое-то дуновение свежего воздуха, словно открылись окно или дверь. В комнате появился еще кто-то.
Я попытался
Я снова попытался приподняться, но Джоан не отпускала моих волос. На миг мне показалось, что в ее взгляде поверх моего лица мелькнул ужас. В этот момент на нее упал какой-то тяжелый предмет. Джоан сразу выпустила меня. Я, ничего еще не соображая, выбрался из-под нее, тоже получил сильный удар по голове и рухнул в глубокую пропасть.
Глава 12
Когда я пришел в себя, утренний свет рванул в глаза, словно бомба. Было холодно, и я понял, что лежу под дождем. Над собой я увидел крышу бунгало Джоан. Одним глазом я посмотрел на низкий заборчик перед бунгало, а другим – на холодный и твердый предмет.
Какое-то время я пытался привести в порядок свои мысли. Казалось, будто я просыпаюсь после долгого запоя. Должно быть, я действительно долго находился в беспамятстве.
Твердый предмет, лежащий под моей щекой, был револьвер. Мой револьвер. Я хотел было взять его, но раздумал. До тех пор пока я не узнаю, что произошло, лучше не дотрагиваться до оружия.
Я поднялся и прислонился к стене дома. И сразу тысячи иголок впились в мою голову. Вспомнил слова, аромат, страстный напор женского тела... Сколько времени прошло с тех пор?
Этого я не знал. Мои часы показывали половину седьмого. Через несколько минут мокрые от дождя улицы должны проснуться.
Было холодно. Я застегнул рубашку, затянул пояс, чувствуя еще на себе жадные руки Джоан. Все это, конечно, было дешевой игрой: такие сцены разыгрываются в каждом второсортном фильме, разумеется, кроме тех, которые не пропустила цензура. Эта маленькая тварь хотела поймать меня в ловушку. Правда, она отдалась мне, а это уже неплохо.
Появился маленький разносчик газет. Он сунул утренний выпуск в почтовый ящик, который висел на воротах. В доме напротив зазвенел будильник. Где-то заплакал ребенок.
Я сидел на земле и смотрел на револьвер. Прошло достаточно времени, прежде чем я оторвал взгляд от оружия. Сейчас оно выглядело опасным. Наконец я с трудом поднялся и вошел в дом через широко распахнутые двери.
В гостиной царил полный беспорядок. Должно быть, здесь кто-то здорово позабавился. Я достал из бара бутылку виски и наполнил бокал наполовину. Виски быстро согрело меня.
Я немножко выждал, а потом быстро выскочил наружу и забрал свой пистолет. Оказывается, им пользовались – не хватало двух пуль. Вернувшись в гостиную, я бросил револьвер на стул и огляделся в поисках Джоан.
Я увидел ее в спальне. Она лежала на кровати, одеяло и простыни свисали на пол. Постель имела такой вид, будто на ней матадор сражался с быком.
Я налил себе виски в ладонь и вытер затылок. Алкоголь растворил запекшуюся кровь, и шея моя загорелась огнем. Но стало легче.
Джоан лежала на спине. Волосы ее были взлохмачены, а тело – как пишут в газетных отчетах – окоченевшим. Я дотронулся до ее руки: Джоан была мертва и уже остыла. Перед смертью ее жестоко избили. Но умерла она не от побоев – под левой грудью я увидел две маленькие бурые дырочки. Постельное белье было в мокрых пятнах.