Будь моей ошибкой
Шрифт:
Я прикрыла глаза, гулко выдыхая. Его близость меня завораживала и возбуждала, кажется, не и вспомню, когда хотела настолько сильно мужчину. И мне было плевать на то, чего так стеснялся Артем. Потому что он для меня был лучшим, достойным, и я очень боялась это произносить, но уже знала, что в сердце моем он тоже прочно занял место. Ведь рядом с Артемом я ощутила, что значит семья. Странно так, удивительно. Эта суета, забота о его сыне была только в радость мне. Я обожала моменты, когда мы с Тимохой смотрели мультики и читали перед сном, мне нравилось вот так смотреть в глаза Артема, видя, как черти разжигают адское пламя, грозя сжечь все вокруг.
Обхватив Артема ногами, я скрестила их у него на пояснице, притягивая своего мужчину ближе. Запустив пальцы в его волосы, лизнула шею, вырывая из его горла рык. Понимала, что для него тоже все ощущения на грани боли и удовольствия и мне нравилось делить их с ним.
Несколько плавных движений Артема хватило, чтобы я потерялась в пространстве. Утопая в объятиях, даже не подумала тогда, что мы не предохранялись. Собственно, нужно ли оно было?! После потери малыша забеременеть у меня все равно долго не получалось и, помаявшись некоторое время, выслушав вердикты врачей, все-таки согласилась с их мнением — не судьба. Потому занимаясь любовью с Кузьминым, я отодвинула эту мысль подальше, махнув рукой, а он… Думаю, это было последнее, о чем Артем вспоминал тогда. К тому же мне было приятно чувствовать, как он наполнял меня, даря негу и разрядку.
— Я завтра не смогу пошевелиться, — простонала жалобно, натягивая одеяло до подбородка.
— И не надо, — фыркнул Артем, — я все сделаю сам, — его хитрый тон наталкивал на пошлые мысли, но у меня даже щеки не краснели, да и не было уже смысла, после всего того, что произошло между нами за этот вечер.
— Артем, можно попросить тебя, — вырисовывая пальцем узоры на его груди, попросила я тихо. Не знала, как подступиться, боясь, что слова мои прозвучат дико. Артем мог расценить их как каприз или глупость, но я так хотела быть с ним честной. — Это долгая история, и, наверное, когда-нибудь я расскажу тебе ее, но не сегодня, не сейчас…
— Что, Оля, что ты хочешь? — подперев голову ладонью, привстал он.
— Ты мог бы убрать со стены фото. Я понимаю, что не имею права просить об этом. Мне, правда, стыдно и неудобно перед тобой, — замялась я, а на глазах, кажется, выступили слезы.
— Милая моя, — подался он вперед, ловя слезинки губами, — конечно. Если тебе так хочется.
— Нет, — замотала я головой, — мне они нравятся, но… Артем, в моей жизни был момент, разделившей все на две части. Это больно, очень больно. И сейчас мне тяжело об этом говорить, потому что… Это непросто, это как оказаться в аду. Глядя на них, я возвращаюсь в свой ад…
Наверное, я задрожала, кожа покрылась мурашками, но Кузьмин больше ничего не спрашивал, просто обнял, давая понять, если я захочу — он кожу сдерет с себя. А мне было стыдно, словно я права устанавливала на чужой территории. Возможно, следовало перетерпеть, ведь время лечит, по крайней мере, так пишут в книжках. Только мои раны оно не рубцевало, наоборот. Глядя на фотографии, я каждый раз тихо умирала, моля Всевышнего лишь об одном — увидеть там своего ребенка.
Глава 12. Артём
К своим тридцати четырем годам я полностью разочаровался в жизни, по крайней мере, так мне казалось до встречи с Олей.
Никому ненужный, одинокий инвалид, перебивающийся случайными заработками и проживающий в старенькой
И в это утро, глядя на спящую рядом женщину, ее четкий профиль, вдыхая аромат волос, что рассыпались по подушке, я уверенно осознал, что вновь дышу полной грудью. Тело слегка болело после ночного марафона, но силы лились через край, они, как водный поток, выплескивались на поверхность, заставляя меня податься вперед. Наклонился, прижался губами к виску Оли, тихо прошептав:
— Я люблю тебя. Люблю больше жизни. И никому не позволю забрать тебя у меня.
Ольгины ресницы дрогнули, на губах появилась улыбка, мне даже подумалось, что она не спит. Но Оля только перевернулась на другой бок, забросив на меня руку. Я гладил ее пальцы, вспоминая события прошедших часов, и еле сдерживался, чтобы не закричать о своем счастье.
Здоровый, взрослый мужик, а вести себя хотелось, как пацану в пубертатный период. Смешно, наверное, со стороны выглядел, да только плевать хотел. Я наконец-то жить начинал, твердо решив, что хребет себе сломаю, но сделаю все, чтобы она всегда была рядом.
Из сонного состояния вырвал звонок в дверь. Я даже сначала подумал, что Сергеев заявился, но потом все-таки решил, что он не дурак, чтобы в восемь утра Тимку привозить. Взрослый мужик, понимает, что к чему у нас с Олей, и уверен был, что Данька специально дал нам возможность побыть вместе. Поднявшись кое-как с дивана, я нащупал рукой свой костыль, перед этим, правда, трико натянул, получилось только раза с третьего, но все-таки. Доковылял до коридора, в глазок даже смотреть не стал. То ли расхрабрился, то ли просто не ожидал пакости от судьбы. На пороге стояла Тамарка, как оказалось. Зубы скалила и взгляд такой, что убить готова. Я прям ощутил весь негатив, что тонной шел от нее. За спиной бывшей топтался ее субтильный муженек, виновато поглядывая на меня. Вот же принесла их нелегкая именно сегодня. Впускать мне не хотелось эту парочку, но видя, что Тамарка грозит взорваться, как лимонка, пришлось дверь шире распахнуть, позволяя пройти им в коридор.
— Оклемался, значит, гад, — процедила она, сузив зрачки.
Ее нижняя губа тряслась от гнева, я только глазами хлопал, не понимая, какого лешего ее так «колбасит» с утра. Вот уж ведьма-то!
— И тебе доброе утро, Тома, — лениво зевнув, пробурчал в ответ. — Зачем явилась, убедиться, что я жив, так посмотрела, можешь и домой возвращаться.
— Ну ты и скотина, Кузьмин. Бабки гони, ирод проклятый! — завопила Тамарка, грозя перебудить половину района.
— Бабу свою успокой, — шикнул я злобно, грозно глянув в сторону ее благоверного.
Только истерик бывшей жены мне не хватало, да век бы ее не видел. Сына отдала мне, надобности нам пересекаться вообще не было теперь, но Томка угомониться никак не могла. Ей просто спокойно не жилось, если она знала, что мне хорошо. Прям тумблер у нее срабатывал, стоило мне хоть немного начать барахтаться в жизни, стараясь не пойти на дно камнем.
— Томочка, будь потише, — проблеял ее муженек, тряхнув козлиной бородкой.
Мне смеяться захотелось, наверное, я б так и сделал, если бы все происходило не у меня в коридоре, где за стеной мирно спала любимая женщина.