Будь моей судьбой
Шрифт:
Бешеный?!
Стало жутко.
С детской растерянностью Нэд наблюдал за приближением зверюги. Пальцы отчаянно стискивали гвоздодер, а ноги враз отнялись, как бывает в дурном сне, когда и хочешь сбежать, но сил нет сдвинуться с места.
Только когда волчище преодолел половину пути, Нэд заорал и отскочил в сторону. Но неудачно: запнулся ногой о камень и приземлился на пятую точку.
От падения вышибло дух, потянутая еще в юности спина отозвалась вспышкой боли, а гвоздодер выпал из ослабевшей
— У-у-у, — заскулил Нэд, предчувствуя скорый конец в клыках проклятой бестии.
Зверь вылетел на утоптанную площадку перед вывеской и отчаянно замотал головой, стягивая с шеи что-то вроде скатки из ткани. Нэд моргнул.
Скатка? У дикого волка на шее не может быть скатки…
Но сделать выводы он не успел, потому что жуткая зверюга замерцала, превращаясь в обнаженную девушку. Очень знакомую — всего-то часов десять прошло с того, как Нэд готовил ей завтрак и с удовольствием отвечал на расспросы о здешних местах.
— Авария! — прохрипела рыжая девчонка, вскидывая на Нэда безумный взгляд. — Обвал в горах! Нужна… помощь!
И потеряла сознание.
Глава 8
Смоченная водой прохладная ткань коснулась лица, обтерла лоб. Где-то над головой ворчливый женский голос выговаривал.
— Иди! Иди отсюда, старый! Нечего на девичьи сиськи пялится! Знаю я, зачем ты тут торчишь.
— Да я же… — пытался возразить ему сконфуженный мужской.
— Иди, говорю.
Край жестяной кружки уткнулся в губы. Дженни открыла рот и в три глотка выхлебала всю кружку. Вода была восхитительно холодной и свежей.
А потом открыла глаза.
— Очнулась, — расплылась в улыбке смутно знакомая женщина. — Вот и хорошо. Что с тобой случилось, девочка?
— Я… — говорит было трудно, в горло словно репьев напихали. Дженни попыталась сесть и это действие отозвалось болью во всем теле. Особенно почему-то болели пальцы.
— Не торопись, — женщина отобрала у нее пустую кружку. — Еще воды?
— Нет! — девушка приподнялась и вцепилась в ее запястье. — Пожалуйста! Дайте постограф! Авария в горах… нужно вызвать спасателей!
— Какая авария, о чем ты, деточка?
— Обвал…
Взгляд упал на скатку из одежды рядом с кроватью. Дженни вскочила и пошатнулась от слабости. С губ невольно сорвался стон — измученный организм мстил за запредельное усилие. Но девушка только стиснула зубы и вцепилась в ткань опухшими пальцами, пытаясь распустить узел.
Нужно одеться… вызвать спасателей… вернуться к Рауму…
— Деточка, с тобой все в порядке? — опасливо поинтересовалась женщина, намекая отнюдь не на физическое состояние. — Ты головой, случайно, не стукалась?
— Нет, — прорычала Дженни. — Я не стукалась головой! Там, в горах сейчас умирает мой
Остаток вечера и ночь слились в какую-то мутную мешанину. Остались в памяти калейдоскопом, набором ярких вспышек и темных провалов, заполненных мучительным ожиданием.
Вот Дженни одевается. Вот находит хозяина мотеля и требует, чтобы он отправил под ее диктовку послание — самой ей не удержать стило в трясущихся и распухших после дикого бега пальцах.
Вот запрыгивает в пузатый фургончик службы спасения. Коротко и отрывисто излагает ситуацию медикам, пока автомобиль ползет вверх по горному серпантину.
Медленно, так невыносимо медленно.
Время утекает сквозь пальцы, Дженни вязнет в нем, как муха в сладком сиропе. Если бы это могло помочь, она бы обернулась и помчалась рыжей волчицей впереди фургона.
Вот фургон тормозит у перекрывшей дорогу груды камней. Мгновенный ужас, когда до Дженни запоздало доходит, что нужно как-то спуститься в каньон. И невыразимое облегчение, когда спасатели достают тросы и крепят их на краю обрыва, обеспечивая медикам комфортный спуск в люльке из веревок.
Изломанное тело на берегу реки. Дженни срывается и бежит, выкрикивая его имя, падает на колени рядом. И сердце замирает, перестает биться при виде слабой улыбки на побелевших губах. Демон шепчет: «Дженни-конфетка», а потом все расплывается.
Вот суетятся медики. Что-то выкрикивают, вкалывают регенератор, обмениваются короткими фразами сплошь из терминов, как будто на чужом языке. И Дженни по одной только озабоченной, но деловой интонации понимает, что дело худо, но не безнадежно. Они добрались, успели.
— Все с ним будет в порядке, раз уж дождался, — с усмешкой говорит немолодой врач-сильф. И качает головой в изумлении. — Надо же, какие живучие твари!
А Дженни даже не может сказать ему, что демоны не твари, потому что плачет. От облегчения, от пережитого ужаса. И от того, что теперь все будет хорошо.
Подъем носилок с привязанным телом на тросах — уже в глубоких сумерках. Долгая дорога до ближайшего города, обескровленное лицо Раума и медик, с невозмутимым видом, обрабатывающий перелом.
Огни фонарей, распахнутые ворота окружного госпиталя и двери операционной, которые захлопываются прямо перед ее лицом.
— Подождите здесь, девушка.
Последняя картинка: Дженни без сил опускается на стул. И темнота…
Первым, что Раум увидел, когда очнулся, был потолок. Дощатый, в потеках белой краски — он откровенно озадачил демона. Ни в Шейди Манор, ни тем более в его городской квартире на семнадцатом этаже элитного небоскреба в центре столицы подобного убожества быть не могло.