Будь моей тенью
Шрифт:
В течение моего короткого рассказа Женя с трудом сдерживала смех, а парни с изумлением смотрели на меня, Олег даже отвлекся от дороги на пару секунд. Мне пришлось объяснить, в какого вида газете я работаю, и о чем обычно пишу. Оставшийся путь я смешила всех рассказами о самых странных заявках наших читателей, а моя подруга с удовольствием все приукрашивала. Олег и Данил искренне хохотали, когда я расписывала им, как выглядит домовой, какой у него обычно образ жизни или когда русалки выходят на землю, чтобы найти себе любовника-человека для продолжения рода. Когда мое красноречие иссякло, мы еще минут десять ехали по тряской дороге, а потом вдалеке показался нужный нам населенный пункт. Я представляла себе, что Елена Константиновна живет в глухой деревушке и от безделья сочиняет рассказы. Но в Иргизлах множество улиц, они пересекались под самыми причудливыми углами, а в центре образовывали небольшую площадь. Мы видели все это, пока спускались с горы. Я с интересом вертела головой по сторонам. Как же живут люди там, где почти нет доступа к благам современной цивилизации? Ну, без клубов и бутиков я могла свою жизнь представить, но
В жаркий летний полдень на улицах почти никого не было, и не у кого было спросить дорогу, но Олег с легкостью нашел нужный нам адрес. Мы подъехали к высокому кирпичному дому. За металлическими воротами послышался собачий лай, и потому я подождала, пока хозяйка сама выйдет навстречу. Елена Константиновна разрушила мои ожидания. Вместо полусумасшедшей старухи, я увидела опрятную и моложавую пожилую женщину. Она приветливо мне улыбнулась, крайне неодобрительно посмотрела на джип, а номер изучала так долго, будто пыталась запомнить наизусть. Я попросила друзей остаться в машине, но парни ни за что не согласились отпустить меня одну. Мы вошли во дворе вместе. Крупная овчарка захлебывалась лаем, кидаясь на нас. Слава Богу, ее сдерживала мощная цепь. Собака встала на дыбы пока мы, прижимаясь к стене дома, проходили к крыльцу. Разувшись у высоких ступенек, мы поднялись в сумрачную веранду, а после, раздвинув тюль на дверях, вошли в дом. Пожилая женщина пару секунд смотрела на меня выжидательно, а потом жестом пригласила пройти в дальнюю комнату. Друзья расположились на диване, застеленном ярким самотканым покрывалом. Я видела, как Женя проводила меня взглядом, пока я не исчезла в дверях спальни. Елена Константиновна вызывала во мне явную симпатию. Хозяйка такого уютного и красивого дома не могла быть сумасшедшей, подумалось мне. Она прошла к окну, возле которого стояла высокая металлическая кровать с шишечками на спинках. Точно такая, как в доме бабушки по отцовской линии. Здесь так же высоко была взбита постель, а пышно сложенные подушки были накрыты кружевной занавеской. Поковырявшись в ящике тумбочки, хозяйка достала какие-то бумаги и протянула мне. Я взяла в руки несколько листочков, и поняла, что это дневник. «Почитайте, милочка, и, будьте добры, постарайтесь вникнуть в суть». Елена Константиновна улыбнулась мягкой, но усталой улыбкой. «А я пойду, угощу ваших друзей чаем». Я села на деревянный стул у окна и погрузилась в чтение, надеясь, что это не займет много времени. Ко мне заглянула Женя, в ее глазах было любопытство. «Все нормально?», спросила она одними губами. Я улыбнулась и кивнула. Листочки были исписаны твердым, ветвистым почерком. Судя по свежести чернил, записи были недавними.
29 мая
«Прошло пять лет, а я никак не могу привыкнуть жить без моего Миши. Каждый вечер, кажется, что он вот-вот появится в дверях и устало пройдет на кухню. Я буду кормить его ужином, поить чаем, пока он будет рассказывать мне, что приключилось у него на работе. Все его ровесники давно вышли на пенсию, он один продолжил работать, уверяя меня, что в старики ему записываться рано. Вот так и вышло, что не успел стариком побыть. Как горел на работе, так и сгорел, как спичка. Я по привычке накрываю стол на двоих. Когда Марина заглянет, когда почтальонша присядет выпить чаю. А больше я одна. Детей трудно винить, у них своя жизнь, у меня своя. Точнее, у меня не жизнь, а «доживание». По-прежнему вечерами я пододвигаю к телевизору два кресла, а наши карты все еще лежат в вазочке на телефонной полке. Все бы ничего, если бы меня снова не начали беспокоить они…»
В кухне со звоном что-то разбилось. Я услышала, как извиняется Олег, услышала охи-ахи Жени. В это время у Данила взорвался звонком телефон и почти сразу ко мне снова заглянула Женя. «Мальчикам нужно срочно на работу, придется ехать». Я согласилась, собрала листочки и вышла к остальным. Увидела виноватое лицо Олега, встревоженное Данила и почему-то насмешливое лицо хозяйки. Пока остальные выходили из дома и обувались, она положила ладонь мне на плечо, и попросила задержаться. «Заберите записи с собой, у вас будет время разобраться». «И вот еще», она вынула из посудного шкафа сложенную вдвое газету, «фотографии». Я осторожно положила все в свою сумку, поблагодарила за теплый прием и собралась последовать за друзьями.
«Вы уж там разберитесь, пожалуйста, — мягким голосом сказала она, кроме вас мне надеяться не на кого». Когда мы выходили из ворот под аккомпанемент бешеного лая, во мне боролись странные чувства. Наконец, я поняла, что это. Жалость и симпатия. Я увидела, что показавшийся богатым дом, давно пора обновить, что у собаки свалявшаяся комками шерсть и явно безобидный нрав. Они обе пытались изо всех сил показаться молодыми и сильными. Я будто увидела, как прикрыв за нами ворота, хозяйка ссутулившись побрела в дом одна. Просто жалость перешла в острую жалость. Если она сумасшедшая, вряд ли родные оставили бы ее жить одну, а я так и не поняла всей сути. Всю дорогу Олег ехал с неимоверной быстротой, и я даже не смогла посмотреть фотографии, потому что изо всех сил старалась удержаться на месте на поворотах.
Когда молодые люди, извинившись, проводили нас до базы и исчезли, мы с Женей побрели в беседку за баней. Эта поездка оказалась скомканной и непонятной. «Ну, что там?», спросила меня подруга. «Я так ничего и не поняла. Хозяйка дала мне свои дневниковые записи и фотографии, я даже просмотреть не успела». «Так давай же, откроем». Доставая записки, я поделилась с подругой сомнениями по поводу того, что Елена Константиновна сумасшедшая. Она согласилась со мной, и в нетерпении вырвала сверток. Внутри оказалось два изображения. На том, что Женя передала мне, не было ничего особенного, неясная точка в небе. А вот второй изумленная подруга не спешила мне отдать. Когда я, наконец, забрала его, увидела, что там тоже
Впервые за всю мою практику работы в этой газете, корреспондентское расследование приобрело детективный оттенок. Каким образом на снимок попал автомобиль нашего нового знакомого? Начал накрапывать легкий дождик, и мы с подругой покинули беседку, чтобы от души поболтать в номере. Кто эта женщина? Сумасшедшая или нет? Что это за снимки? Увлеченные беседой, мы даже пропустили время ужина. Мне было откровенно не по себе. Жене, казалось, тоже. Я решила, что мы должны заехать к ней снова в ближайшее время. Наверное, стоит привезти ей новый сервиз. Для нас пустяк, а пенсионерка наверняка достала для гостей лучшую посуду, как обычно бывает в деревнях. По просьбе подруги, я продолжила чтение вслух:
«…Точнее, у меня не жизнь, а «доживание». По-прежнему вечерами я пододвигаю к телевизору два кресла, а наши карты все еще лежат в вазочке на телефонной полке. Все бы ничего, если бы меня снова не начали беспокоить они, мушки перед глазами. Все чаще я замечаю, что стала гораздо хуже видеть, а так не хотелось бы на старости лет становится обузой для детей. Из-за проблем со зрением, мне стали мерещится странные вещи».
Я читала около десяти минут, пока листочки не закончились. В них говорилось об одинокой старости, редких приездах детей, покойном муже, и, самое странное, о тех чудесах, что наполнили ее жизнь в последнее время. Стандартный набор по меркам моей газеты: то домовые мерещатся, то люди, со странными сияющими глазами. Слава Богу, Олег снял свои линзы перед поездкой, согласились мы с Женей. На последней странице говорилось о девушке, приехавшей к Елене Константиновна вместе со «скорой» месяц назад. Женщине стало плохо с сердцем, она ждала неотложку сорок минут, а когда врачи, наконец, приехали, лежала почти не двигаясь. Первой к ней вбежала молоденькая девушка. Положив руку на лоб больной, другой она крепко сжала ее запястье. К тому моменту, когда в дом вошли остальные медработники, Елена Константиновна уже сидела в кресле. Давление, пульс — все оказалось в норме. При таком раскладе советоваться с ними по поводу того, что она видит, женщина не стала. Но долго благодарила девушку, явно спасшую ей жизнь. В самом конце листа приписка: «ходила сегодня к Мише, услышала смех и громкий разговор за оградой. Решила сделать замечание, но, когда подошла ближе, чуть не лишилась сознания. Прямо передо мной метрах в трех над землей парил огромный, белоснежный крылатый конь. Неподалеку стоял большой, черный автомобиль, а рядом разговаривали трое людей. Они не заметили меня, и я осторожно сфотографировала все, что успела на камеру телефона».
Мы с Женей долго просидели в молчании, представляя одинокую жизнь и страхи, которыми не с кем было поделиться. Совершенно сбитые с толку, решили пока ничего не говорить Олегу. Лучше сначала самим снова наведаться в Иргизлы, прикупив в райцентре симпатичные чашки.
Оставшийся вечер мы провели в блаженном ничегонеделанье. Пару раз видели озабоченного чем-то Олега, поболтали за поздним ужином с Ариной. По ее словам очередная группа буйных туристов с базы попыталась пробраться на второй ярус пещеры, закрытый металлической решеткой и дверью. Посетители оказались не из «простых», и разгоревшийся скандал дошел до местной администрации. Инцидент пришлось улаживать весь день. Это подтвердил заглянувший на минутку в кафе Олег. Он спросил нас о фотографиях, но мы как можно более невозмутимо отшутились. Когда мы шли с подругой обратно в номер, я поймала себя на мысли, что с самого утра не видела Данила. Никому и ни за что не призналась бы, особенно Жене. Но когда лежа в постели, я услышала его ровный голос, доносящийся с игровой площадки, испытала что-то похожее на радость.
V глава
Все утро до завтрака мы с подругой проспорили. Женя предлагала поговорить с Олегом напрямую, а я уверяла, что делать этого ни в коем случае не стоит. Если наш новый знакомый на самом деле в чем-то замешан, показывать свою осведомленность в этом было бы верхом глупости. Багажник машины на фото забит пакетами с белым порошком. Сто к одному, что наркотиками. Эта гипотеза оправдывает и дорогие автомобили рядовых сотрудников обычной базы отдыха, и скрытные характер наших новых знакомых, и неожиданные отлучки. Мне стало не по себе, но Женя считала это ерундой. Конечно, сквозь розовые очки влюбленности теперь не пробиться фактам и логике. Мы продолжили препираться даже спускаясь по лестнице. Внизу нас ждал Артур, сияя широкой улыбкой. На нем были привычные выцветшие шорты, в руках удочка. В который раз я спросила себя, законно ли рыбачить в такой близости к заповедной зоне? Но не ответить ему улыбкой невозможно, молодой человек умудряется не обделить вниманием ни одну из нас, отпуская комплименты и болтая о всякой ерунде. Так, пройдя несколько метров до кафе, мы с Женей забыли об утреннем споре. Мое тревожное настроение сменилось предвкушением беззаботного, солнечного дня. Я не могла вспомнить, когда в последний раз была представлена себе и свободно выбирала, чем заняться. Артур предложил отправиться на речку. Это здравое предложение. Оставалось не так много времени, а мы толком не загорели. Я спросила у подруги, пойдет ли она с нами, но ее вниманием сейчас завладеть было довольно проблематично. За дальним столиком я увидела Олега. Не зря Женя надела короткую ярко-желтую юбку-солнце и распустила волосы. Глаза молодого человека засияли даже больше обычного. Мной овладело беспокойство, когда я посмотрела, как весело щебечет эта парочка. Если Олега действительно стоит опасаться, Жене даже в голову не придет бы соблюсти хоть какую-то осторожность.