Будь моей
Шрифт:
Собравшись с духом, он заговорил:
– Я написал графине Петровской. Анна задумчиво нахмурилась:
– Мне кажется, я уже слышала это имя.
– Помнишь, я рассказывало ее муже, Сергее?
– Твой близкий друг, да? Он умер… Постой, лет тринадцать назад?
– Четырнадцать.
Русинов замолчал, и Анна снова нахмурилась, на этот раз от досады. Похоже, ей придется клещами вытягивать из него эту историю.
– Графиня, стало быть, его вдова, но какое от ношение это имеет к помолвке? И когда ты успел ее устроить?
– На прошлой неделе.
Несмотря на свое раздражение, Анна все-таки надеялась,
– Но на прошлой неделе ты никуда не уезжал. – заметила она, – а гостей у нас не было.
– Алин помолвлена с сыном Сергея. Я напомнил об этом Марии и намекнул, что пришло время прислать сына за невестой, хотя, конечно, и не в таких выражениях. Я проявил весь свой дипломатический талант, но суть именно такова.
Анна не верила своим ушам – ведь она никогда не слышала ни единого слова об этой помолвке.
– Почему же ты молчал об этом раньше? Ведь вы наверняка заключили этот договор еще когда Сергей был жив. Так зачем мы все это время подсовывали Алин всяких выгодных женихов, если она уже связана обещанием? Ведь он, кажется, кардинец [1] , верно.
И снова Русинов ответил лишь на последний вопрос:
– Да.
Анна просияла:
– Тогда чем же ты недоволен, милый? От такой партии ты должен быть в восторге!
Она помолчала, чтобы собраться с мыслями.
1
Кардиния – вымышленная, придуманная автором страна.
– Только не говори мне, что ты вспомнил об этом только на прошлой неделе, – сказала она, Придя к определенным выводам.
– Конечно, нет. – Константин повернулся, чтобы допить водку и налить себе еще. – Дело в том, что никакой договоренности о помолвке никогда не существовало.
У Анны перехватило дыхание:
– Что ты сказал?
Он снова отвел глаза и, прежде чем ответить., сделал глоток из рюмки.
– То, что я написал графине, – сплошная ложь, за исключением того, что мы с Сергеем действительно обсуждали возможную помолвку, когда родилась Александра. Мы тщательно все взвесили и решили, что это блестящая мысль, но никогда не существовало никакой письменной договоренности. В конце концов мы считали, что в нашем распоряжении еще достаточно времени. Александре тогда не исполнилось и года, а мальчику – всего только шесть. Итак, теперь ты понимаешь, что я наделал.
Анна вздохнула. Дела обстояли не так уж плохо, и все можно было еще поправить, если, не мешкая, послать графине другое письмо, но она желала сначала удостовериться, что все поняла должным образом.
– Итак, ты вспомнил о помолвке, которой никогда не существовало, заявил претензии, не имеющие под собой никакой почвы, и сделал это лишь потому, что твой друг мертв и не может опротестовать твое заявление. Именно об этом ты так долго и не решался мне сказать.
– В тот момент, когда я писал письмо, я был пьян. Ты тогда осталась в селе, помогать роженице. Когда эта мысль пришла мне в голову, я счел ее прекрасным решением всех проблем. Собственно говоря, у меня нет ни малейшего сомнения, что, если бы Сергей был жив, наши дети обвенчались бы еще
– Может быть, и так, но ведь этого не случилось, а сейчас одной твоей уверенности маловато. Ты должен написать графине правду до того, как она пришлет сюда своего сына.
– – Нет.
– Нет?
– Это по-прежнему останется прекрасным решением всех проблем. Глаза Анны сузились:
– Так вот почему у тебя такой виноватый вид! Значит, ты не собираешься исправить то, что натворил?
– Это мой крест, и мне придется его нести, – упрямо ответил Константин, – Подумай, Анна, а вдруг они идеально подходят друг другу? И тогда одна маленькая ложь…
– Маленькая?
– Ну, безобидная, – настаивал он. – Что если благодаря ей соединятся двое людей, которые иначе никогда бы не встретились, а между тем созданы друг для друга.
Анна покачала головой:
– Ты наивный мечтатель. А может, просто Принимаешь желаемое за действительное, чтобы, избавиться от чувства вины?
– Но ведь в этом нет ничего невозможного?
– Это с нашей-то Алин?
Ее скептический тон раздражал его, тем более что он лучше любого другого знал недостатки собственной дочери, но, словно забыв о них, продолжал гнуть свою линию:
– Ведь по крайней мере в одном Александре не откажешь: она красива.
– Этого никто не отрицает. Но разве от ее красоты у нее стало больше поклонников? Ты не хуже меня знаешь, что Алин отталкивает сильнее, чем пленяет, а мужчины обычно не любят преодолевать препятствия. Просто чудо, что англичанин так долго ухаживал за ней и до сих пор пишет ей письма. Хотя, быть может, у него просто хорошие манеры…
Напоминание об иностранце, завладевшем сердцем дочери и при этом не имевшем ни малейшего желания лелеять и хранить эту любовь, было неприятно барону. Если бы англичанин все еще был в России, Константину пришлось бы серьезно задуматься о том, не застрелить ли его. Но, слава Богу, теперь этот мужлан достаточно далеко отсюда!
– Мы с Сергеем были во многом схожи. Он любил прямоту, ненавидел лицемерие и уж, конечно, не был снобом. Я думаю, его сын унаследовал эти качества.
– Помнится, ты говорил, что твой друг был не прочь поволочиться за женщинами?
Ну, конечно, разве женщина может об этом забыть!
– Сергей никогда не питал особой любви к жене, – сухо пояснил барон. – Это был брак по сговору.
Анна бросила на него выразительный взгляд:
– А разве не то же самое ты пытаешься навязать ни о чем не подозревающему мальчику, да еще при этом воображаешь, что сын окажется более верным мужем, чем отец, или Алин согласится на что-то меньшее, чем полная и нерушимая супружеская верность? Ты же знаешь, как ревниво она относится ко всему, что считает своим.
Я знаю твое возражение – Если ты ставишь на эту карту все свои надежды, а между тем даже ни разу не видел этого молодого человека. Кстати, он не так уж и молод, если на шесть лет старше Алин… Ему уже тридцать один и, весьма возможно, он давно женат…
– Он не женат.
– Откуда ты знаешь?
– От Богдана: он был в Кардинии по пути из Австрии, после того как доставил австрийскому герцогу одну породистую кобылку. Богдан знал, что я буду рад получить весточку от Петровских.
Анна пожала плечами в знак того, что возражение принято: