Будь моей
Шрифт:
" К тому же тогда придется оставить ее ночевать в лагере на лоне природы без своей защиты и покровительства, а в конце концов защищать невесту – его долг, хочет он этого или нет.
С отвращением Василий пояснил:
– Или я буду при ней, или она объявится в первом же городишке, который попадется на пути, и устроит там сцену, когда выяснит, что я уединился с какой-нибудь бабенкой, и тогда уж точно отрежет ей уши, как обещала.
Лазарь разразился смехом, но Василий нахмурился, не находя в этом ничего забавного.
– По правде говоря, – заметил Лазарь, – я слышал,
– Кто тебе это сказал?
– Один из ее конюхов. Какая-то история о молодом лейтенанте, который дурно обошелся с одной из ее лошадей.
Василий застонал:
– Значит, у нее и вправду есть склонность к насилию.
– Только когда речь идет о ее собственности. – Лазарь снова расхохотался. – А ты, мой друг, относишься к этой же категории.
Василий ничего не ответил и, помолчав, поинтересовался:
– А у тебя, Лазарь, есть какие-нибудь успехи? Как всегда, Лазарю было нетрудно понять ход его мыслей, даже если Василий что-то не договаривал.
– Из-за этого заговора против нас мне уже дважды давали отпор, – признался он, догадываясь, что речь идет о женщинах, – но пойми меня правильно. Я не жалуюсь. Я получаю гораздо большее удовлетворение, наблюдая, как ты рвешь на себе волосы.
– Не заметил, – сухо возразил Василий, – но для друга ты слишком уж радуешься, и мне это обидно.
Лазарь ухмыльнулся, не проявляя ни малейшего раскаяния:
– По крайней мере хоть один из нас получает удовольствие от этой поездки. Помедлив, Василий спросил:
– Ну, а как там моя Немезида?
– Почему бы тебе самому не взглянуть?
– Потому что меня тошнит при виде того, как она ест, – солгал Василий, а правда заключалась в том, что ему было мучительно видеть, как Александра ест руками, а потом облизывает пальцы – это выглядело чертовски эротично, и всякий раз возбуждало Василия. Поэтому он решил есть в одиночестве.
– По правде говоря, сейчас она целиком занята музыкантами, которые недавно забрели сюда.
Обежав глазами комнату, Василий заметил музыкантов, сидевших в углу, и успокоился только, убедившись, что все трое были далеко за пределами среднего возраста и не могли представлять интереса для молодой женщины – разве только своим искусством.
Василий уселся на свое место, удивляясь самому себе: зачем, в сущности, было утруждать себя? Какое, черт возьми, ему дело до того, кто может привлечь внимание Александры? Ему было на это наплевать, и в доказательство он повернулся к Лазарю и предложил:
– А почему бы тебе не соблазнить ее?
– Почему бы мне «что»?
– Черт возьми, не ори так! – зашипел Василий. – Я вовсе не думал шутить!
– Ну да, а все-таки пошутил, – с чувством ответил Лазарь.
– Тогда у меня будут законные основания отправить ее восвояси… Теперь ты понимаешь, что я серьезно. Право, не знаю, почему мне раньше это не пришло в голову.
– Но ведь она не из тех, кого ты готов забыть на следующий день и делить с кем попало, Василий. Она – твоя нареченная невеста, выбранная твоим отцом и одобренная матерью, по крайней мере, заочно, – стало быть, речь идет о твоей будущей жене.
– Я
– Но это уже грязь. Теперь тебе остается только добавить, что ты готов и мне оказать подобную услугу.
– И ты знаешь, что я бы это сделал. Лазарь в этом не сомневался. Он знал, что Василию не знакомо чувство ревности. Но дело заключалось в том, что Александра была не похожа на других женщин, хотя, судя по всему, Василий предпочитал этого не замечать.
– Это ничего не даст, раз она знает, что может заполучить тебя, – заметил Лазарь. – Она даже не смотрит на меня, а если случайно и взглянет, то ясно, что не видит. Честно говоря, я никогда не встречал женщины, которая бы не интересовалась мною столь явно.
– Но ты можешь хотя бы попробовать? Лазарь скорчил гримасу, но кивнул:
– И когда же я должен совершить это чудо? Сегодня?
Казалось, этот вопрос застал Василия врасплох и даже испугал его.
Он нахмурился:
– Да нет, пожалуй, не стоит спешить, иначе у тебя не будет никаких шансов. Не пожалей времени и все хорошенько обдумай. У тебя на размышления целая ночь.
– Не возражаю, – охотно согласился Лазарь, не сомневаясь, что его ждет поражение.
Тем временем музыканты заиграли зажигательную народную песню. Трое мужчин встали из-за стола и пустились в пляс. Это был один из русских танцев, по традиции исполняемых только мужчинами.
Близнецы-казаки с презрением наблюдали за танцорами. Александра, по-видимому, поддразнивала их, потому что внезапно они поднялись с мест и тоже начали плясать, и Василий был вынужден признать, что они танцуют более заразительно и с куда большей сноровкой.
Граф и сам знал этот танец, хотя уже много лет не танцевал его.
Для него требовались крепкие бедра и исключительное чувство ритма и равновесия, потому что во время танца приходилось выделывать немыслимые пируэты… И тут Василий не поверил своим глазам. Александра не могла осмелиться присоединиться к ним… Однако она это сделала. Она уже танцевала с мужчинами, а тех, казалось, это ничуть не удивило. Все больше народу присоединялось к пляске, и крики становились все оглушительнее.
Вне себя от изумления, Лазарь заметил:
– Будь я проклят, она никогда не перестанет удивлять нас!
Василий не слушал его, а только затаив дыхание, смотрел, как ее мешковатые штаны натягиваются, когда она приседает или выбрасывает ногу, как колыхаются ее груди, когда она подпрыгивает, как разрумянилось от оживления лицо. Он захотел взглянуть на нее поближе. Для этого не обязательно было присоединяться к танцу, однако Василий это сделал.
Ночью, когда они с Лазарем улеглись в постель, которую им пришлось делить из-за недостатка места – их кавалькада была слишком многочисленной, – Лазарь все еще посмеивался над Василием, над его неожиданным поступком. В танце граф показал себя наилучшим образом, и Александра не могла остаться к этому безучастной. Вероятно, первый раз они сошлись на мирной почве – причем не сказали друг другу ни единого слова. Самое скверное заключалось в том, что, когда танец окончился, оба сгорали от смущения.