Будь моим папой!
Шрифт:
– Точно гигиены? Защиты не надо? – поинтересовалась в своей излюбленной манере Аня.
– Нет, дорогая. Только гигиены!
– Смотри, а то мне несложно, я привезу!
Увидев её «Желтопузик» в окно, долго не могла понять, куда Анька тащит столько пакетов? И как они, вообще, у неё в салон влезли? Он же не безразмерный!
Ждала Анну уже с открытой дверью.
Сначала из кабины лифта показалась гора бумажных пакетов, а потом и сама Аня.
– Кто же такие тесные кабины делает?! – До меня донеслось ворчание Ани. –
– Ань, а ты на ПМЖ?
– Чего это?
– А куда столько пакетов? – спросила, когда Аня опустила их на пол в комнате.
– Я что к тебе три раза на день ездить буду? Ты же не могла ближе себе квартиру найти!
– Здесь было дешевле и садик рядом.
– А про меня ты подумала?
– Ань, не начинай.
– Кстати! А где моя зайка любимая? – Аня обвела комнату, но могла бы этого не делать: Катя всегда её встречала.
– В садике.
– Как в садике? Она что сама ушла?! – Аня посмотрела на мою ногу.
– Нет. Её Иван отвёл.
– Так. Стоп! Какой Иван? – Аня нахмурилась, словно вспоминала. Только вспоминать было нечего: про него я ничего не говорила.
– Сосед.
– А ну-ка, с этого момента поподробнее! И костыляй, давай на кухню, я пока всё разложу.
Глава 21.
– И ты молчала?!
– Аня, когда бы я тебе успела рассказать?
– Действительно?! Когда? Знаешь, Кудрина, я, между прочим, обиделась! – Аня демонстративно задрала подбородок, показывая всю степень своей «обиды», но тут же повернулась обратно. – «Когда бы я тебе успела рассказать?!» – передразнила Аня. – Вчера! Точнее, уже сегодня, когда звонила! Я, между прочим, всё равно уснуть не могла!
– У меня он, правда, из головы выпал. Прости! – покаялась я.
– Как может мужик из «головы выпасть»? – Аня таращилась на меня огромными глазами.
К слову сказать, она уже не была той неуверенной толстушкой в очках. Сбросив, как сама говорила Аня, «минус два по двадцать», она стала совсем другой. Минус двадцать килограммов веса и минус двадцать сантиметров на талии. А короткая стрижка, вместо унылого хвостика отнимала от её возраста не двадцать, конечно, а лет семь точно! А вот про «мужика в голове» она зря сказала. Потому что Наумов врос в клетки её головного мозга и вылезать оттуда не собирался. Не помогало ничего! Ни новые знакомства, ни новые отношения, ни доводы рассудка, который при упоминании имени Петра напрочь отключались. И как она до сих пор ещё не задала свой коронный вопрос?
– Василиса, а Петя звонил? – спросила Аня.
Сглазила! Но это был рекорд! Прошло уже больше часа, а она спросила только сейчас. Обычно вопрос звучал прямо с порога вместо приветствия.
– Нет, не звонил. А чего ему мне звонить, если я жива, здорова, и всё хорошо?
– Ну, мало ли, – пожала плечами Аня.
– Ань,
– Не могу. Вот посмотрю на кого-нибудь и понимаю – не он.
– Это не лечится, – повторила я уже, наверное, в миллионный раз.
– Не-а! – Аня покачала головой. – Слушай, а этот, твой сосед, он как, ничего?
– Ничего. Оставайся. Как раз и Катю увидишь, и познакомишься.
– Тьфу, ты! Мне-то он зачем?! Я про тебя сейчас говорю!
– А я тут при чём?
– А кого на руках носили? И Катюшке он понравился! Так что, мать, тут думать нечего: брать надо!
– Вот и бери!
– Не, мне другой нужен.
– Аня, ты до пенсии собираешься Наумова ждать?
– Почему сразу до пенсии? Ты же мне поможешь?
– Каким образом?
– Взяла бы и пригласила в гости!
– Аня! Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Какие гости? С чего бы ради, Наумов ко мне «в гости» приехал?
– Не знаю. Слушай! А давай, ты его на свадьбу пригласишь?
– На чью? Катину?
– Это мне что ещё двенадцать лет как минимум ждать что ли?! Нет уж! Давай раньше!
– Раньше не получится. Законодательство не разрешит. И я!
– Да при чём тут Катя?! И спрашивать она тебя будет! Я про тебя!
– Тогда ты точно вечность Наумова ждать будешь!
– Почему?
– Потому!
– Вот тебе уже давно пора «выкинуть из головы» и начать жить!
– А я и живу.
– Кстати, а как это твоя Карга Марковна тебя с работы отпустила? – поинтересовалась Аня.
– А никак. Позвонила, наорала, что работать некому и трубку бросила.
– Офигеть! Раз работать некому пусть сама и встаёт!
– Ты сейчас прикалываешься или издеваешься?
– Нет, подсчитываю: насколько пострадает население от «стряпни» твоей начальницы.
– «Добрая» ты, Аня. Слов нет.
– Бесспорно!
– Легче станет, выйду, – вздохнула. Остаться без работы – перспектива так себе.
– Даже думать не смей! Ты уже сколько на неё без выходных батрачишь?! Ни отдыха, ни продыха! Она тебе ещё и больничный оплатить должна!
– Ты же знаешь, что у нас он не оплачивается.
Аня была постоянно не довольна Ириной Марковной.
– А должен оплачиваться! А ещё у тебя отпуск должен быть! Полноценный! А не так, что ты три дня отдохнула и опять к своей мартеновской печи!
– Сколько тебе раз говорить, не мартеновская, а подовая.
– Да по мне хоть какая! Василиса! У тебя такой талант, а ты его гнобишь в своей пекарне!
Ещё когда я жила у Ани, пекла торты, которые ей очень нравились. Аня даже иногда приносила заказы. Немного, но они были. И я просто отводила душу, занимаясь любимым делом.
– Анют, я бы с удовольствием перешла в кондитерскую, но там платят меньше.
– Там не меньше платят, там график соответствует трудовому кодексу, а здесь у тебя рабство!