Будь по-твоему, Алекс...
Шрифт:
Ханна чувствовала себя абсолютно спокойной, когда Алекс собственноручно открыл ей дверь. Но он был так великолепен в белоснежной рубашке с серой ленточкой и темно-серых слаксах, что ее решительный настрой заметно пошатнулся.
– Проходите, – пригласил Алекс и окинул ее с головы до пят восхищенным взглядом. – Вы просто неотразимы, – не преминул заметить он и повел ее в гостиную.
Ханна обнаружила, что Алекс предусмотрительно позаботился об интимной атмосфере – рассеянный свет нескольких
– Выпьете?
Она кивнула.
– Бокал вина, пожалуйста. – Ханне было безразлично, что пить. Главное – занять чем-нибудь руки, унять их беспокойную дрожь. Рассеянный свет и тихая музыка придавали обстановке интимность, но Ханна не собиралась ловиться на такие штучки.
Алекс подал ей бокал красного вина, и она пробормотала слова благодарности. Потом он сел рядом с ней на диван.
– Надеюсь, вы пошли на поправку, – промолвила она.
Алекс улыбнулся.
– Положа руку на сердце, отвечу: ваша Эдна сотворила чудо. Не знаю, какими снадобьями она меня напичкала, но они помогли. История с ядовитым плющом осталась в прошлом.
– Я рада за вас. – Ханна глотнула вина.
Взгляд темных глаз Алекса прожигал ее. – Надеюсь, ваша поездка в город прошла удачно.
– Замечательно. Кажется, мы почти справились со стариной Максом Уайлдингом. – Он внимательно посмотрел на Ханну, но слов похвалы не услышал.
Вместо этого Ханна равнодушно повела плечами.
– Поздравляю… если, конечно, вы именно этого добивались.
Столь сдержанный отклик поставил Алекса в тупик: он неожиданно понял, что запутался в собственных стремлениях. В самом деле, чего он добивался?.. Вчера, когда его адвокат обсуждал с ним условия будущей сделки, Алекс поймал себя на том, что витает далеко-далеко в облаках. Зачем ему покупать очередную компанию, когда он и так пашет за четверых, чтобы только удержаться на плаву?
Он испугался своих мыслей. Они были совершенно чужды всему, во что Алекс свято верил. Тогда он решительно спустился с небес и с новой энергией ударился в переговоры.
– Именно этого я и добивался, – сказал Алекс резче, чем намеревался, но вовремя смягчил резкость высказывания искренне теплой улыбкой. – Теперь ваша очередь рассказывать, чем вы занимались последние несколько дней. Вам удалось добиться прогресса с той девочкой, чья мать погибла под колесами автомобиля?
Ханна покачала головой с такой печатью грусти на лице, что Алекс мгновенно проникся к ней сочувствием.
– С каждым днем она все больше и больше раскрывается. У нее уже не такой отсутствующий взгляд, но девочка продолжает молчать. – Ханна тяжело вздохнула. – Мне никак не удается подобрать ключик к бедняжке. – Она вздрогнула, когда смуглые пальцы Алекса переплелись в дружеском пожатии с ее собственными.
– Должно быть, мучительно сознавать,
Проникшись небывалым расположением к Алексу, она прошла вслед за ним в столовую, где их ждал приготовленный Джейкобом ужин.
Ханна не заметила, что в столовой тоже царит мягкий интимный полумрак. Ее внимание было целиком поглощено Алексом и произошедшей в нем переменой: впервые он вел себя так открыто и искренне.
За столом потекла непринужденная и легкая беседа. Алекс развлекал ее смешными историями из своей деловой жизни. Ханну очаровало его чувство юмора, которое зажигало в его глазах золотистые огоньки и смягчало суровость его черт. К тому времени, как они вернулись в гостиную и сели с бокалами вечернего бренди, Ханна совершенно расслабилась и успокоилась.
Заметив в дальнем углу комнаты пианино, она подошла к нему и спросила:
– Вы умеете играть?
– Нет, в нашем семействе музыкой увлекалась мама. – На мгновение Ханне показалось, что тема неприятна Алексу, и он собирается сменить ее. Однако Алекс промолчал, хотя лицо его помрачнело, а глаза затуманились грустью. Он откашлялся. – После ужина мама любила присесть за пианино и поиграть. Она говорила, что еда питает желудок, а музыка – душу. – Он помолчал и произнес неожиданно тихо и изумленно: – А ведь я напрочь позабыл об этом.
– Вы были очень близки с матерью, – промолвила Ханна. У нее были основания говорить так уверенно: перед глазами постоянно стояла пляжная фотография Алекса с матерью.
Его отрешенный взгляд устремился куда-то вдаль.
– Иногда мне кажется, что, с маминой смертью я потерял не только единственного друга, но и все хорошее, что было в моей жизни. – Внезапно Алекс расхохотался резким, исполненным горечи смехом и провел рукой по волосам. Быстрота жеста красноречивее слов говорила об испытываемой им боли. – Господи, я становлюсь до ужаса сентиментален!
Ханна поставила бокал с бренди на крышку пианино и подошла к Алексу. Она нежно погладила его щеку и заглянула ему в глаза. Алекс тщетно пытался скрыть охватившие его чувства.
– Алекс, не нужно стесняться своей боли.
Он попытался возразить, но из-за застрявшего в горле комка не сумел вымолвить ни слова. Алекс давно упрятал воспоминания о матери за гранитную оболочку, которой обросло его сердце, и не позволял им выплеснуться наружу. Но под влиянием Ханны в его памяти вновь возродился далекий-далекий образ матери, ушедшей из жизни много лет назад.