Будь проклята Атлантида!

Житомирский Сергей Викторович

– Пусть хранят их самые добрые боги! – сказал он необычно тихим голосом. – И не разлучают! – добавил он, вспомнив Даметру.

К концу восьмого дня все было кончено. Последние сотни толстых локтей земли громоздились на берегах, лежали рыхлыми кучками на дне, ожидая, когда их смоет вода. В Восточной бухте Сцлунг выбрался из русла и принялся выбивать пыль из драного белого плаща – одежды титанов. На другом краю Канала Айд поднял огромную лопату и переломил о колено. Сжигаемый тревогой Ферус смотрел на медленно оседающие клубы пыли. Почему перестали рыть?

Ведь еще не стемнело.

Всадники с обоих краев поскакали к Башне. Ферус различил едущих с востока Промеата, Сцлунга, Мать гиев. На западе Ор на Буром обогнал тяжелого Айда. За ними, кажется, Кривоносый?

«Дикие взбунтовались! – мелькнуло в голове Феруса. – Вожди спасаются!»

Но за всадниками никто не гнался. Почти одновременно подъехав к Башне, они что-то кричали ему и сбежавшимся людям Инада.

– Ко-ончили! – донеслось до старика.

– Почему так рано? – крикнул он, свешиваясь из окна.

– Совсем кончили, Учитель! – истошно завопил Ор и, слетев с коня, стал выплясывать танец, дикий даже для дикаря.

Готовясь к великому зрелищу, воины толпились по берегам у облитых нефтью стен. На верхней площадке Башни Ферус ждал сигналов от Сцлунга и Умгала – из Восточных и Западных бухт. Рядом Ор молил духов огня прожечь стены одновременно. Гезд застыла у перил с рукой на плече Промеата. Айд похохатывал в предвкушении зрелища. Инад привел своих помощниц, Зира на руках у матери капризно требовала, чтобы скорее пустили воду в папину канаву. Всем хотелось того же.

Летние сумерки не спешили превращаться в ночь. Западный край неба светился теплой голубизной.

– Сцлунг готов! – крикнул Айд, увидев на западе три огонька.

Феруса била дрожь. Гезд накрыла его плечи лисьим плащом.

– Спасибо, Мать! – сказал старик молодой гиянке.

– У Умгала тоже три костра! – объявил Ор.

– Заверши свое дело! – Промеат протянул Ферусу кресало. Но дрожащие руки старика не могли попасть камнем о камень. Тогда Промеат взял кремни и выбил искру. Ферус приложил тлеющий трут к смолистым щепкам. Гезд, защитив ладонями слабое пламя, заговорила по-гийски. И хотя слова заклинания поняли немногие, все, замерев, вслушивались в ритм ее голоса.

– Эге-гей! – Айд поднес факел к жаровне.

Пламя взвилось над Башней, голоса воинов по берегам откликнулись и убежали вдаль. Еще одно дыхание – и над обоими концами Канала поднялись зубчатые огненные гребни. В восточной бухте, которая была ближе, виднелись охваченные огнем переплетения подпорок. В небо текли полосы жирного, подсвеченного снизу дыма.

– Когда же они рухнут? – не сдержался Инад.

– Должны ослабнуть подпорки, - слабым голосом ответил Ферус, и тут же огненная стена шатнулась, бесшумно раскололась пополам и… погасла! Донесся крик тысяч голосов.

– Идет!! – взревел Айд. Темный, венчанный гривой желтой пены вал с глухим рычанием покатился по руслу, краями выхлестываясь на берега. В воде мелькали обгоревшие бревна. Звук падал до низкого рева, когда вода пожирала разрыхленную землю,

взвивался воем, когда поток налетел на несрубленные углы скал.

Оглушив людей, вал промчался мимо башни и скрылся в густеющих сумерках. Западная стена продолжала пылать.

– Если она не успеет упасть… - пробормотал Инад, сжимая перила.

– Ну и что! Развалится от первой осенней бури, - отмахнулся Ферус.

– Падает! – крикнула Илла.

Вода пробилась не в середине, а у правого берега. Огненная полоса подалась влево и исчезла. Рев утихающий и рев растущий понеслись навстречу, стараясь смять друг друга, - и утонули в низком громе: океаны встретились! Тейя тихо тронула бубен, и он зарокотал в такт с бегущей по руслу водой:

Среди океана уйдет ко дну Все, что смеялось, росло, цвело, Но волны, Срединную захлестнув, Вернут Земле былое тепло…

Айд мотнул головой, словно отряхиваясь от сна.

– Пусть сбудется то, о чем ты пела, сестра! – прервал тишину Промеат.

– Пусть сбудется! – откликнулись Мать гиев и вождь коттов, атлантка, жена раба и атлант, целитель дикарей, дикарь – главный умелец Канала и деловитая Алх.

– Пусть скорее сбудется, - сказала Зира, - а то я спать хочу.

– Пусть… сбудется, - сказал Ферус. – Помогите и мне добраться до постели…

Вряд ли, кроме Феруса и Зиры, кто-нибудь спал в эту ночь. Отделив еду на пять дней пути, люди Инада остальное разложили у окруживших Башню костров. Приходившие с востока и запада отряды окунались в общее веселье. Тейю и Ора с Иллой Гезд усадила возле себя. Промеат и Инад бродили от костра к костру. Они уже еле двигались, так как нигде не могли увернуться от угощения. Остальных атлантов Сцлунг собрал к одному костру и в чем-то горячо убеждал их.

Уже где-то боролись натертые жиром котты, либы выплясывали вокруг нарисованного льва, пеласги пронзительно тянули песню Хмельного Ветра…

– Оэ! – Охотник Гезд, иди к нам! – окликнула Промеата седая гиянка. Приносящий свет оторопел, но гии уже тащили за рукава нового брата. Опустившись возле Гезд, он в страхе отшатнулся от протянутой бараньей лопатки.

– Хороший мужчина! – одобрила Алх. – Ест мало, делает много!

– Что я говорила! – Илла прижалась к Ору. – Вот ты и совершил свой подвиг!

– Ох, как я рад, что он кончился! – пробормотал Ор.

Едва солнце выбралось из-за разрытой земли, начались сборы в путь. Ор поднялся на третий этаж башни, где жил Ферус:

– Учитель, пора!

Тот не шевельнулся под меховым одеялом. Ор осторожно тронул его за плечо и не почувствовал тепла. У тела Отца Канала собрались вожди.

– Зажжем костер? – спросила Гезд.

– Мы не дикие, чтобы жечь мертвых! – высокомерно изрек Сцлунг. – Надо поднять его наверх Башни и оставить коршунам.