Будь со мной нежным
Шрифт:
— Через десять минут, — поправляется он и заглядывает в глазок.
Я отталкиваю его и смотрю сама. Бабка стоит, не двигаясь. Неужели она будет ждать? От этой мысли спина холодеет: долгий разговор с вредной старухой мажор не выдержит, выдаст себя с головой.
Плюю на него и мечусь по квартире, собирая вещи. А мне кажется, будто неуклюжий слон топочет, постоянно задеваю то стол, то диван, то шкаф, не могу справиться с большим телом. И вдруг мажор хватает меня за локоть.
— Брось все! — шепчет на ухо.
— Почему? — столбенею
— Как ты объяснишь соседке, почему с сумкой из дома выходишь?
— Вот зараза!
— Бери документы и комплект белья, я от твоего бюстгальтера скоро с ума сойду! Чешется все.
— Тогда выметывайся из моего тела, узурпатор!
Раздражение просто разъедает душу, не думая о последствиях, хлопаю его кулаком по спине. Он сгибается от боли, мне становится нехорошо, но через секунду мажор идет на таран. Он врезается головой в живот, я взвизгиваю басом, мы падаем на пол.
Сколько времени награждаем друг друга тумаками, не знаю, оно словно остановилось. Я не умею управлять большим телом мажора, оно кажется неуклюжим и неудобным, еще приходится беречь хозяйство между ног, помню, какое болючее — это место.
Макар оказывается шустрее, он изворачивается и седлает меня верхом.
— А-а-а! — довольно скалится он, возбужденно сияя глазами. — Сдаешься?
Только сейчас время срывается с места и сразу накидывается какофонией звуков. Дверной звонок заливается трелью, где-то на полу верещит телефон, а бедный Сэми охрип от лая. И опять шевелится что-то внутри, словно маленькая птица трепещет крыльями, причем не одна, а целая стая. Близость мажора рождает в груди какое-то непонятное чувство.
— Слезь с меня, — прошу уже спокойно. — Посмотри, что мы наделали.
Квартира превратилась в поле боя. Вещи разбросаны, плед с дивана валяется на полу, книги и журналы слетели с журнального столика, стулья валяются. Волосы на голове мажора стоят дыбом, а из прикушенной губы сочится кровь. Я, наверное, выгляжу не лучше, у большого тела и повреждений больше.
Мы поднимаемся, не сговариваясь и не споря, приводим все в порядок. Я бросаю в рюкзачок зубную щетку, паспорт, карты. Открываю ящик нижнего белья и захлопываю: стыдно. Ничего, мажор богатый, купит себя что-нибудь получше, чем та дешевка, которую я ношу.
— Ты готова?
— Да.
— Может, оставим собаку на соседей?
— Нет.
— Не упрямься, скажи, что в командировку едешь.
— А ты бы друга бросил?
— Что-то я не заметил, чтобы пес в тебе признал друга. Скорее врага.
— Иди к нему.
— Почему я? Хочешь, чтобы он покусал меня?
— Ко мне он вообще не пойдет.
Этот говнюк еще и спорит! Закрываю на миг глаза, закончились доводы, пальцы сами сжимаются в кулаки. К распухающей губе добавлю еще парочку синяков. Как завтра пойду на работу?
И тут бьет по голове! Какая работа? В таком виде никуда не могу показаться. Глазам становится горячо, слезы затуманивают все вокруг.
— Сэми, голубчик, пойдем, погуляем.
Корги затихает, он явно прислушивается к интонациям голоса. Мое сердце сжимается от тоски, бедный песик!
Мажор осторожно приоткрывает дверь и, широко улыбаясь, протягивает к Сэми руки. Корги присаживается на задок, отползает назад, секунду думает, принюхиваясь, и бросается в объятия — признал. Я наблюдаю, как шершавый язык вылизывает щеки мажора, и чувствую укол ревности.
— Уходим!
— Где поводок?
Точно! Показываю на крючок возле двери, Макар пристегивает корги, и дружной семьей, словно только что не дрались и не материли друг друга, мы вываливаемся на лестничную клетку. Баба Нюра сползает с подоконника.
— Эт, что вы там делали, Улька? — бросается она к мажору.
— Трахались! — выпаливает тот! — Молодые, горячие, хотим трахаться! Ясно вам!
Макар хватает меня за руку и тянет вниз по лестнице. Мы несемся, не считая ступенек, а смех просто раздирает грудь. На улицу вылетаем, держась за животы. В машину заскакиваем, хохоча во весь голос. Ангел удивленно смотрит на нас, и такое у него уморительное лицо, что мы снова заливаемся смехом.
— П-поехали! — заикается мажор. — Быстро… бабка… Ха-ха-ха…
— Господи, ну ты и выдал! Ха-ха-ха! Трахаемся! Бабка чуть с ума не сошла, — вторю ему я.
Только на трассе мы немного успокаиваемся, оглядываемся.
— А где Сэми? — спрашиваю мажора.
— Разве ты его не взяла?
— Он был у тебя на поводке.
— Тормози!!!
— Я с вами сойду с ума! — вопит ангел.
Кое-как он разворачивается и летит обратно. Хорошо еще, что отъехали недалеко. От волнения кусаю губы, сижу, вцепившись в дверную ручку, и смотрю в окно, боюсь пропустить питомца. Сэми — домашний пес, на улице не выживет.
— Вот он! — кричит мажор.
— Где?
— В соседний двор побежал.
Реакция у ангела отличная, он тут же направляет машину по нужному курсу. Как только она останавливается, Макар выскакивает из машины. Я высовываюсь за ним, он свирепо зыркает на меня, машет рукой, а сам несется к детской площадке, где скачет, распугивая мамаш и детей, несчастный Сэми.
— Сэми, мальчик, иди к папочке! — зовет мажор.
— Я его придушу! — вырывается у меня стон. — Ну, какой папочка! Что он мелет!
Но Сэми откликается на голос. Макар, провожаемый удивленными взглядами мамаш, ловит собаку за поводок и подтягивает к себе. Я облегченно выдыхаю. Мажор хватает корги на руки и бежит обратно.
— Мама, а разве это дяденька? — вдруг спрашивает малыш, который сидит в песочнице недалеко от машины. — Почему он папочка?
Ответа я не слышу, Макар садится в машину, а шустрый ангел сразу нажимает на педаль газа. Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза: наконец-то пять минут покоя.