Будь со мной
Шрифт:
Не то чтобы она хотела остаться. Она хочет его, и, может, разговор об Уилле, случившееся в саду и его реакция на это — он действительно приревновал или ей показалось? — оказали на нее странно возбуждающее действие.
«Я не хотела, чтобы все получилось именно так», — думает она. Он поглаживает ее поясницу. Она никогда такого не испытывала; чувствует, как все ее тело пронизывает ощущение, словно там скрывается созвездие неоткрытых ранее нервных окончаний.
На этот раз он все делает медленно.
На этот раз, как будто принимая во внимание, что она трезвая
Она могла бы приказать ему остановиться в любой момент. Она думает об этом постоянно, размышляя, сможет ли так поступить или на самом деле позволит ему все провернуть.
Это не похоже на полноценное желание, но, вероятно, проблема всецело у нее в голове; ее тело определенно отвечает взаимностью и доходит до высшей точки, когда его руки, теплые и крепкие, обхватывают ее за талию и тянут на кровать, притягивая к себе, и тогда она окончательно сдается.
Он знает, что делает.
Сара боится щекотки, поэтому нежные прикосновения Джима часто больше отвлекали ее, чем возбуждали. Ей нравится, когда ее держат и гладят твердой рукой, и то ли ему это известно — может, он даже помнит? — то ли он поступает так всегда. От него исходит ощущение — она долго пытается подобрать слово у себя в голове — безопасности. Ей приятно, что он пользуется презервативом.
Нравится чувствовать, как он ее заполняет.
Нравится неожиданность оргазма и то, что он дает ей возможность вздохнуть после всего, а потом, не спрашивая, продолжает с равномерным давлением и скоростью доводить ее до второго оргазма, более долгого и насыщенного.
Ей нравится, что он знает, когда остановиться.
Ей по душе то, что потом, когда она выдыхается и хочет спать, он предлагает ей перевернуться на живот и делает массаж плеч и спины, заканчивая долгим медленным чувственным поглаживанием от шеи до копчика, и повторяет это до тех пор, пока она не засыпает.
На самом деле, она, должно быть, заснула всего на миг, но, открыв глаза, по тяжести матраса определяет, что Эйден исчез. Она поднимает голову и слышит, как он с кем-то разговаривает в соседней комнате.
Какое-то время Сара чувствует себя потерянной в пространстве, однако быстро понимает, что он говорит именно по телефону. Она натягивает одеяло, поворачивается на бок и закрывает глаза.
«Я не против, да, определенно… прекрасно… Ты меня знаешь, я никогда не забываю о таких вещах…»
Когда несколькими минутами позже он возвращается в постель, она секунду продолжает лежать с закрытыми глазами, а затем, перевернувшись, сонно потягивается. Ей не хочется, чтобы он думал, будто она подслушивала.
Он ее целует, проводит ладонью по щеке.
— Мне пора возвращаться, — произносит она.
— Ты это и раньше говорила, — смеется он.
— Нет, серьезно. Не хочу оставлять Уилла в доме одного.
Эйден корчит гримасу, но не пытается остановить Сару, когда она встает и начинает искать одежду. Может, думает она, следует что-нибудь сказать о том, что сейчас произошло,
Что ей хочется сделать по-настоящему, так это поблагодарить.
Через несколько минут Сара со страхом проходит по двору обратно, надеясь, что собаки не начнут лаять и не разбудят Уилла, когда она откроет дверь. Тесс, подняв морду, сонно виляет хвостом, стоит Саре войти. Бэйзил продолжает храпеть на своей подстилке и даже не шевелится.
В доме царит тишина.
Какое-то время Сара стоит в кухне, прислушиваясь к тиканью часов и ветру за окном. Выключает свет и складывает вещи Уилла в сушилку в подсобке. Потом поднимается наверх, нащупывая дорогу в темноте, пытаясь не сильно скрипеть ступенями, хотя, скорее всего, Уилл спит как убитый и ничто не сможет его сейчас разбудить.
Дверь гостевой спальни в дальнем конце коридора закрыта, и свет там не горит.
Сара заходит в ванную, моет руки и чистит зубы, потом идет в свою комнату и закрывает дверь перед тем, как включить ночник. Она не спит в хозяйской спальне. Теперь то помещение кажется слишком большим, чересчур пустым. Она перебирается в него только тогда, когда в дом приезжают гости и занимают все свободные места. Эта комната значительно меньше, в ней, по-хорошему, и двойная кровать не помещается, места ровно столько, чтобы хватило для прикроватного столика и встроенного шкафа. Кроме того, из нее открывается вид на обратный склон холма, который высится прямо у дома; таким образом, забравшись в кровать и распахнув шторы, она видит только зеленую траву за окном, и от этого чувствует себя в безопасности, как будто пейзаж охраняет и убаюкивает ее. По другую сторону дома в хозяйской спальне окна выходят в двух направлениях: то, что поменьше, — на двор, то, что побольше, — на непередаваемую красоту долины. Именно этот пейзаж стал определяющим при их решении купить ферму «Четыре ветра».
Она лежит в кровати, и ей кажется, что где-то нежно играет гитара, но, когда садится на постели в темноте и поворачивается к двери — как будто от этого звук станет более разборчивым, — все стихает. Должно быть, ей показалось.
Странное это чувство, знать, что в доме нет никого, кроме Уилла, — ни Луиса, ни Китти. Правда, Эйден рядом — только двор перейти; она в безопасности, в гораздо большей безопасности, чем обычно, когда остается одна.
Электронные часы на прикроватном столике показывают половину первого.
Перебирая в уме события вечера, она внезапно понимает, что для звонка было поздновато.
Сон никак не приходит. Столько лет, думает она, потрачено на мысли об Эйдене; столько лет с Джимом она думала, что счастлива, а на самом деле он всегда был только вторым. Интересно, знал ли он? Не потому ли молчал о приездах Эйдена в Англию?
Конечно, именно так оно и было. Она никогда не умела скрывать собственные чувства. А теперь Джима нет, и все, что от него осталось, — это нескончаемые что если, что если…