Будь со мной
Шрифт:
— Оглядываться назад — это здорово, верно? — говорит он. — Вот был бы жив папа. Тогда тебе было бы с кем поговорить и ты наконец оставила бы меня в покое.
Возле фургона стоит столик из огнеупорной пластмассы с железными ножками и три складных стула для пикника. Судя по окуркам и мусорному ведру, полному пакетов от чипсов, именно здесь отдыхают рабочие — кто бы они ни были и где бы сейчас ни находились.
— На тебя работает много людей? — спрашивает Сара, пытаясь поддержать разговор.
После колючего комментария, отпущенного Луисом в сарае, ей хотелось сразу же
— Не много, — говорит Луис. На столе стоит чашка, наполовину наполненная чем-то, напоминающим кофе. Он выливает жидкость в траву, растущую под фургоном. — Здесь бывает много работы только в определенное время.
— И ты все продаешь на фермерских рынках?
— В отели, — говорит он, — по большей части.
— Правда? Замечательно. И как ты решил заняться этим?
Он не отвечает, и Сара не может его винить. Она слишком сильно старается.
— Ты не хотел бы приехать на обед? — спрашивает она. — Может, в воскресенье, перед отъездом Китти? Собаки точно будут рады тебя видеть.
— О господи, — говорит он, с грохотом опускает пустую кружку на стол и направляется назад к теплицам. — Сама найдешь обратную дорогу, — кричит он.
По щекам Сары бегут горячие слезы, и она вытирает их тыльной стороной ладони. Когда садится в машину, Уилл это замечает. Он говорит:
— Эй, ну что ты, — и кладет руку ей на плечо, собираясь заключить ее в свое фирменное объятие, но Сара вовремя поднимает руку, чтобы остановить его.
— Нет, у меня все в порядке, все хорошо, — говорит она.
— Ну, попробуй не волноваться, — увещевает ее Уилл. — Он еще вернется. По крайней мере, ты его увидела. Для начала неплохо.
— Правда? И как ты пришел к такому выводу?
— Ну, он же с тобой говорит, правильно? Уже лучше, чем раньше.
— Ну, раз ты так считаешь.
Через несколько минут, когда они возвращаются наверх, Уилл произносит:
— Я буду продолжать его обрабатывать, если хочешь. Он неплохой парень. Просто много чего пережил.
— Я знаю, — отвечает она.
Они выруливают на главную дорогу. Сара включает левый поворотник, несмотря на то что вокруг, наверное, миль на пять не встретишь ни машины.
— Он хорошо устроился, — говорит Уилл. — Неплохо зарабатывает на паре кустов салата.
Но Сара не слушает; она думает о своем маленьком мальчике, своем сыне, который улыбается, смеется и бежит к ней навстречу с поднятыми ручками, надеясь, что она подхватит его.
Карин Хоффмайер лежит в зоне отдыха собственного отельного люкса. Ты оставил ее на время, чтобы подготовить спальню.
Вы знакомы с Карин уже лет семь, и ты радуешься новой встрече. Она живет в особняке на восемь комнат в центре Нью-Йорка с мужем и тремя собаками. Дети тоже есть — четверо — все растыканы в частные школы и университеты по всему миру. Ты никогда не встречал ни одного из них, хотя видел фотографии. Похожие один на другого, красивые золотоволосые дети разных возрастов. Тебе нравится Карин: она не устраивает
Она опоздала на две минуты, объяснив это тем, что не могла найти отель, — ее тевтонское чувство пунктуальности определенно страдает от необходимости ехать в такую глухомань. Все ваши предыдущие встречи происходили в Лондоне. Тем не менее, когда ты говоришь ей, что переехал сюда, Карин точно сияет от радости.
— Я бы привезла тебе шампанского, милый, если бы знала, — мурлычет она, когда ты начинаешь ее раздевать.
— Я припас для нас бутылочку на потом, — сообщаешь ей ты.
Она все еще полураздета и сидит на туалетном столике, когда хватает тебя за запястье и заталкивает твою руку себе под юбку. Ты держишь ее крепко — ей нравится твердая рука; она не хочет, чтобы ею управляли, скорее, хочет чувствовать, что за дело отвечает кто-то еще. Она всю жизнь держит все под контролем: своего мужа, хозяйство, финансы, и только на эти несколько мгновений соглашается выпустить руль.
— Ты готова, — говоришь ты, мурлыча ей в ухо.
— Да, — отвечает она, заканчивая фразу стоном.
Ты в очередной раз поражаешься реальной безграничности женских оргазмов. Они кажутся тебе прекрасными, они служат источником удивления и преклонения. Каждая женщина кончает по-разному, и ты считаешь своей сильной стороной то, что не претендуешь на абсолютное знание, как довести любую женщину до этой стадии. Секрет заключается в разговорах, свободе выбора и отчасти в интуиции.
Карин уже, как обычно, к тебе готова. Ты думаешь об ожидании, о скрытой за ее готовностью фантазии. О том, что в нее нужно войти твердыми пальцами, пока вторая рука поддерживает ее выше талии.
Она хватается за край туалетного столика. Ты раздвигаешь ногой ее ноги и держишь их расставленными. Эту процедуру не стоит сопровождать разговорами. У нее вырывается приглушенный вскрик. Когда вы раньше встречались в лондонских отелях, она была шумной, даже кричала. Сегодня по какой-то причине она, видимо, хочет сдерживаться.
— Да, — говоришь ты, пытаясь поощрить ее, — давай. Покричи для меня, если хочешь.
Она ахает:
— Я не могу…
— Нет, — отвечаешь ты. — Ты можешь и будешь кричать. Я же говорю, тебе самое время кончить.
Это помогает. Ну что ж. Ты нашел новую фишку, можно добавить в репертуар для Карин. В обычной ситуации она предпочитает, чтобы ты вcе время молчал — достаточно твоей твердой уверенной руки, — но теперь понимаешь, что можно и потребовать от нее кончить. И это не просто эффективная, а исключительно эффективная техника. Пара секунд, и она кончает, на твою руку выливается влага, и у Карин подкашиваются колени. Ты ставишь ее на ноги. Она испускает длинный звучный стон, кончая со звуком, напоминающим всхлип.