Будь со мною нежен
Шрифт:
– Ясно, – вполне дружелюбно сказала Уизи.
Тру не знала, сколько продлится найденное ими взаимопонимание: слишком уж хрупким оно казалось, – оставалось лишь уповать на то, что с этого момента серьезных изменений не произойдет.
– Можно тебя на секунду? – обратилась она к Харрисону.
– Конечно.
Они пошли на кухню, где на плите уже кипела вода для пасты. В доме хранилось множество банок с самодельным томатным соусом, и содержимое двух уже бурлило в глубокой сковороде. Помимо этого Тру успела зажарить филе с луком для мужчин и кусочки тофу для сестры. На столе красовалась
Такого рода хлопоты помогали ей избегать неловкости в обществе Харрисона. Его присутствие в доме вызывало опасение: его мужское обаяние, веселый нрав, ум… И ко всему прочему, он понимал, как непросто ей приходится с Уизи.
Остановившись в паре шагов от Тру, Харрисон облокотился на кухонную стойку.
– Итак… – Даже это коротенькое слово прозвучало у него весьма сексуально. – О чем ты думаешь?
Тру хватило мимолетного взгляда, чтобы раскусить его мысли, и дрожь пробежала по ее телу. «Большой плохой «волк», – напомнила она себе. – Остерегайся его острых клыков».
Собравшись с мыслями, она откашлялась и ответила:
– За исключением высокого интеллекта Уизи и Гейджа объединяет лишь полная беспомощность в том, что касается социального общения, так? В коммуникационном отношении они полнейшие бездари: он напоминает отшельника, давшего обет молчания, она – торнадо, сметающее все на своем пути.
– В точку.
Тру вскрыла упаковку пасты и высыпала содержимое в кастрюлю.
– Оба знакомы с понятиями «такт» и «приличия». И все же им не удается применить свои познания в реальной жизни.
– Лучше не скажешь. – Харрисон наблюдал, как она помешивает пасту. – А ведь они и не догадываются о своем поразительном сходстве. Есть в этом некая ирония. Гейдж мог бы стать идеальным старшим братом для Уизи, а она, как хорошая сестра, научила бы его поменьше зацикливаться на второстепенных вещах.
Наконец-то Харрисон мог с кем-то это обсудить. Вода снова закипела, и Тру установила таймер на плите.
– Если бы мне поставили диагноз «синдром Аспергера», то, наверное, я захотела бы встретиться с теми, кто старается преодолеть аналогичные барьеры. Сопоставить наши планы реабилитации, и все такое прочее.
Харрисон стоял чересчур близко, поэтому она поспешила отойти к холодильнику.
– Как насчет вина? Закатим пирушку в итальянском стиле. – Тру надеялась, что он не станет трактовать ее предложение в романтическом свете. – Бутылка белого уже открыта.
– Почему бы и нет, – ответил он, усаживаясь за кухонный стол.
Она достала из серванта два винных бокала, наполнив их совиньоном блан.
– За ужином можно открыть красное.
Харрисон обхватил загорелыми пальцами протянутый ему бокал и сделал небольшой глоток.
– Ммм… прекрасно.
Его голос звучал так интимно, что по ее спине вновь пробежала легкая дрожь.
– Из отцовского погреба. – Она села напротив и поклялась держаться от него подальше.
– Кто же усомнится в хорошем вкусе мистера Мейбенка.
– Что правда, то правда. – Тру выдержала небольшую паузу, сожалея о том,
– Возвращаясь к Уизи и Гейджу, надо сказать, что они не собираются делиться своими планами выздоровления. – Харрисон покрутил бокал в пальцах. – Вероятно, они и не видят необходимости в каких-то переменах. Зачем называть патологией любое отклонение от социального регламента? Им и в голову не приходит задумываться над подобными вещами, и вместе с тем они выглядят чертовски довольными жизнью.
– Все так, но временами эти нормы работают против них, – возразила Тру. – Гейдж – дипломированный специалист, работает на крупное издательство, а живет в убогом трейлере среди рухляди. Уизи же больше всего на свете хочет завести друзей, но вместо этого отталкивает людей своей назойливостью и умением кого угодно поставить в неловкое положение.
– И все же от беспечности веет чудесной свободой. – Осушив бокал, Харрисон встал из-за стола. – Говоришь что угодно и когда угодно, не задумываясь о последствиях.
Подойдя к задней двери, он отодвинул легкую белую штору. Его чеканный профиль четко вырисовывался на фоне окна.
– Но мне казалось, что ты-то как раз всегда делаешь то, что хочешь. – Тру буквально почувствовала, как напряглась его спина, а мускулы поднятой руки четче проявились под рукавом рубашки. – Ты богат, влиятелен…
– Ха! – Он обернулся, и отпущенная тонкая штора вновь закрыла окно. – Влияние несет с собой ответственность. Мне приходится рассчитывать каждый свой шаг, учитывая интересы партнеров по бизнесу и не забывая о фанатах: инфантильных юнцах, берущих с меня пример; девушках, что рисуют себе образ мужчины своей мечты по моему подобию, – помнить об обиженных судьбой неудачниках, ищущих поддержки в текстах моих песен, и, наконец, о коллегах, которые ждут от меня соблюдения музыкальных традиций и в то же время надеются, что я оставлю уникальный след в истории кантри.
– Да уж, непросто… – вздохнула Тру.
Он заново наполнил свой бокал.
– Хочешь? – спросил Харрисон, приподняв бутылку.
– Нет, спасибо.
С нее хватит: и от одного бокала утратила душевное равновесие, – а в этом нет ничего хорошего. Все уже сказано. И мужчина, за которого она собирается выйти замуж, ей подходит идеально – надежный и предсказуемый. Тот, кто не понаслышке осведомлен о сохранении доброго имени почтенного рода.
Тру отставила бокал и, вернувшись к плите, попробовала пасту.
– Почти готово. – Ни дать ни взять добропорядочная хозяйка, что готовит для гостей незатейливый ужин. В этом вся ее суть – южное достоинство и умение чтить моральные ценности.
Харрисон никак не вписывался в эту схему. С бокалом в руке он стоял, прислонившись к двери.
– Не стоит так переживать из-за меня, Тру.
Ее будто пронзило электрическим током, и она стала помешивать пасту чуть медленней.
– Ты о чем?
– Я знаю, что ты выходишь замуж и не хочу, чтобы из-за меня возникли какие-то проблемы. Спасибо тебе за гостеприимство. Для меня очень важно создать Гейджу комфортные условия.