Будь со мною нежен
Шрифт:
– Это вовсе не я, а Теренс Джонс, – попытался он оправдаться, сделав очень серьезное лицо.
– Хватит, пойдем за стол. – Тру, улыбаясь, легонько толкнула его в грудь, не позволив паясничать и дальше. Она делала так, когда они были детьми, когда, наигравшись, собиралась домой, но ему всегда удавалось ее удержать.
«Безумие». Зазвучал голос Пэтси Клайн, [27] и Харрисон схватил Тру за руку.
– Ты не можешь отказаться. Эта песня слишком хороша, чтобы отсиживаться.
27
Американская
Она капризно надула губы.
– Столь явный отказ, конечно, отрезвляет. – Он сделал паузу, потом спросил: – Нет?
– У всех суперзвезд такое чувствительное эго? – Тру улыбнулась и обняла его за шею.
Господи, Харрисон даже мечтать не мог об этом! Тру Мейбенк обнимала его впервые за десять лет. И это было ни с чем не сравнимое ощущение!
– Да, не без этого. Единственное, что помогает нам писать музыку, – это душевные муки, – важно ответил Харрисон.
Тру рассмеялась:
Ты вроде бы особо не мучился, когда писал свой хит «Перекусим, детка…». Всего лишь заводная песенка.
Он вспомнил, что действительно написал ее на автопилоте – как-то получилось само собой, по настроению.
– Ты права, но все же я написал ее потому, что скучал: по тебе, по мальчишкам, по «Раю песчаного доллара» – по всем тем радостям, которые были в нашей жизни, когда, для того чтобы почувствовать себя счастливым, нам было достаточно купить леденцов в аптеке Уайта.
Аптека Уайта. Это было действительно очень уютное место с вертящимися кожаными стульями и длинной стойкой. Любой мальчишка чувствовал себя там мужчиной, потому что мог купить горячий хот-дог, лимонад и леденцы, хотя в кармане звенела мелочь. Все, что нужно было для этого, вернуть банки от колы и бутылки, которые находили на обочине дороги. И даже если не было денег, мистер Уайт никогда никого не прогонял.
Пока Пэтси пела, выворачивая душу наизнанку, Тру мечтательно улыбалась.
– Я помню, как в первый раз разговаривала с тобой на улице. Около аптеки Уайта. Мы с мамой проходили мимо, вы с ребятами там стояли, и Гейдж что-то ляпнул. Я тогда еще сказала: «Какой у тебя забавный брат, Харрисон Гембл». И потом мама потащила меня в магазин.
Господи, Харрисон тоже помнил все это: словно молния пронзила тело.
– Да, именно так все и было. – Он привлек ее ближе. – Надо же, мы были совсем детьми, а умели так дружить. Ловили крабов, купались, играли в лесу.
Тру вздохнула.
– Что может быть лучше простых радостей жизни?
«Вот так тебя держать», – хотел сказать Харрисон. И такая его охватила ностальгия, что защипало глаза. Он думал не только о детстве, но и о той единственной ночи на пляже.
Их ночь…
По пальцам будто прошел разряд тока…
Они сошли с ума, позволяя себе такое?
Тру осторожно положила голову ему на грудь. Он зарылся подбородком в ее волосы и позволил музыке вернуть их туда, где они были счастливы.
Голос Пэтси Клайн улетел куда-то далеко. Толпа танцующих поредела. Диджей взял микрофон и объявил, что скоро будет вручен
Среди смеха и болтовни он увидел в глазах Тру что-то такое, что заставило все вспомнить, ощутить заново. Что это было? И почему он так сильно этого хочет?
– Харрисон… – прошептала Тру, словно хотела о чем-то спросить.
Он готов был поцеловать ее, когда зазвучал один из его старых хитов «Миля за милей», написанный через два года после их разрыва. Тогда, чтобы заглушить боль в сердце, ему был необходим успех. Тру сделала свой выбор, и не в его пользу.
Миля за милей, миля за милей…Смех твой звонкий и сладкийИ эти слова: «Я буду верна до конца».Но оба мы знаем, увы, – это ложь.Миля за милей, миля за милей…Ты скоро уйдешь…Слушая свой голос, Харрисон думал о карьере.
«Моя музыка».
Губы Тру приоткрылись.
«Ее свадьба».
Вспомнив об этом, он чуть-чуть отстранился и предложил, с трудом выговаривая слова:
– Присядем?
– Да.
И они пошли к своему столу, хоть и близко, но по отдельности. Разноцветные огни заставляли Харрисона щуриться, несмотря на очки Джона Леннона.
Сев за стол, Тру, подперев подбородок рукой, смотрела на Уизи, которая все еще продолжала танцевать, с чувством подпевая:
Миля за милей, миля за милей…Весь мир предо мной,Голос твой звонкий и сладкийИ эти слова…Миля за милей, миля за милей…Помню лишь я и гитара моя…Ирония зашевелилась где-то глубоко внутри. Так получается, эта песня о Тру?
Но сегодня Харрисон выяснил еще кое-что, и не сказать, чтобы это было приятно: эта песня и о нем тоже.
Глава 22
По дороге домой из колледжа Тру жестом попросила Уизи снять наушники. Та выглядела вполне довольной – возможно потому, что в отличие от сестры этим затянувшимся вечером веселилась на полную катушку.
Что касается Тру, то сейчас ей стало предельно ясно: глупо притворяться, что между ней и Харрисоном нет ничего, кроме старой дружбы. Будь иначе, он не был бы так напряжен, а она вполне могла бы по-дружески поцеловать его на танцполе. Но стоило ли винить его? Нет, это ее проблема.
– Что случилось? – Уизи подалась вперед, просунув голову между передними сиденьями.
– Я наконец решила, что буду делать со свадьбой.
– Правда? – без особой заинтересованности, как и следовало, произнес Харрисон.
Он казался несколько отстраненным, и это было хорошо, потому что Тру успела все обдумать и пришла к единственно правильному решению.
– Мы все говорили о пышной свадьбе, но я взяла номер телефона у того парня, который отвечал за стол в Трайденте, и он поможет организовать пикник с барбекю вместо традиционного фуршета с баром.