Будь ты проклят, Зак Роджерс!
Шрифт:
Я не могла не заметить, как мама отошла в сторону. Нет. Точнее, она отпрыгнула, словно обожглась. А затем они с мистером Роджерсом обменялись мрачными взглядами. В глазах мамы я увидела бесконечную вину, а в глазах Джеймса сожаление и горькую печаль.
Я не одна видела это. Зак напрягся рядом со мной, и мне еще сильнее захотелось прижаться к нему, чтобы почувствовать себя в безопасности, потому что, я была уверена, — между родителями что-то произошло. Что-то серьезное. И это было нехорошо.
— Наоми, — когда
Я громко сглотнула.
— Да?
Мама тяжело вобрала в себя воздух и сделала лицо непроницаемым.
— Нам надо поговорить.
О, нет.
Нет. Нет. Нет.
Только не эта фраза.
Теперь мне стало по-настоящему страшно.
— О чем? — решила уточнить я.
Мама метнула краткий взгляд на Джеймса и поджала губы, словно намекая, что не может говорить при них.
Я точно ничего не понимаю…
— И нам с тобой, Зак, — неожиданно заявил мистер Роджерс.
Я заметила, как Зак вздрогнул. Я услышала его судорожный вздох. Я не удержалась и посмотрела на него. Его голубые глаза были сужены. Они сверлили мистера Роджерса, словно пытались проникнуть в его мысли и узнать, что случилось между ним и моей мамой. Зак тоже заметил неладное… невозможно не заметить.
В гостиной воцарилась мертвая тишина, не предвещающая ничего приятного. Но стоять, молчать и бездействовать бесполезно. Так мы только оттягиваем неизбежное (но что было этим неизбежным?).
— Хорошо, — на шумном выдохе сказала я, разрушая тишину.
— Нет, — вдруг сказал Зак. — Поговорим здесь и сейчас. И никто никуда не уйдет.
По спине пробежался холодок, так как его голос звучал твердо и холодно.
Мистер Роджерс подошел к сыну и положил руку ему на плечо.
— Пожалуйста, — умоляющим тоном произнес он, глядя в голубые глаза Зака. — Мы должны поговорить наедине. И они… тоже.
Зак нахмурился и скрестил руки на груди.
— Что вы скрываете? — упрямо спросил он.
Мистер Роджерс убрал ладонь с его плеча и опустил голову.
— Пойдем, и я тебе все объясню.
— Можно сделать это здесь, — настаивал Зак.
— Я не могу слушать это вновь! — неожиданно воскликнул Джеймс, подняв голову. Я увидела, как мама вздрогнула. Ее смертельно виноватые глаза расширились, а потом она закрыла их.
Решительная маска на лице Зака сменилась растерянностью, и он негромко выдохнул.
— Я ничего не понимаю, — прошелестел он, глядя на отца и мою маму.
— И я, — вмешалась я.
— Пожалуйста, просто давайте разойдемся и поговорим отдельно, — хрипло попросила мама, разворачиваясь к кухне.
Я машинально поплелась за ней, но смотрела на потерянного Зака. Когда наши глаза встретились, мое сердце едва не взорвалось в груди от дикой тревоги.
Что-то произойдет.
И почему дурацкое чувство поселилось внутри, что это конец?
Нет.
Все будет хорошо.
Все должно быть хорошо.
Я оборачивалась до тех пор, пока мы не зашли на кухню. Мама вдруг остановилась, когда ее усталый взгляд коснулся накрытого стола. Она приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но так и не произнесла ничего. Издав тяжелый вздох, мама прошла к кухонной стойке и села на высокий стул. Я бесшумно прошла за ней и остановилась за ее спиной.
— Вы поругались с Джеймсом? — я не стала тянуть и сразу перешла к делу.
Мама не ответила, и я дернулась с места. Обойдя стойку, я остановилась напротив мамы и пыталась заглянуть в ее бегающие глаза.
— Мы возвращаемся в Индианаполис, Наоми, — произнесла она безжизненным голосом и, наконец, решила посмотреть на меня.
Когда она сказала это, я пошатнулась назад, будто меня ударили.
Мое сердце пропустило удар.
— Что? — одними губами спросила я.
— Мы возвращаемся в Индианаполис, — повторила она, но я услышала ее и в первый раз.
Мои конечности онемели от удивления, расползающегося по телу. Я молила Господа о том, чтобы ее слова оказались всего лишь моей слуховой галлюцинацией, я ждала, что время обернется вспять, и мама скажет что-нибудь другое.
— Почему? — медленно спросила я.
Мама низко опустила голову и тихо всхлипнула.
— Я и Джеймс расстались.
Вселенная, остановись. Пожалуйста. Прекрати убивать меня.
Мои самые худшие предположения подтвердились. Но я не ожидала, что все настолько серьезно.
— Почему? — вновь спросила я.
Этого не может быть. Это не навсегда. Я видела, как мама и мистер Роджерс смотрели дргу на друга. У них были настоящие чувства. Они любили. Они не могли надышаться друг другом. Я никогда бы не подумала, что эти люди могут поругаться.
Месяц назад эта новость обрадовала бы меня, а сейчас я чувствовала в своей душе бескрайнюю пустоту, которая, к моему удивлению, становилась больше… хотя больше было некуда. Она почти полностью поглотила меня, но я не теряла веру в то, что все наладится.
— Это же… это ведь не конец, да? — надрывающимся голосом вопросила я, сделав к стойке один шаг. — Вы помиритесь, мам. Все наладится. Не стоит так сразу все обрубать! Вы…
— Ничего не наладится, Наоми, — резко оборвала меня мама. — Все кончено. На Гавайях я встретила твоего отца.
Шесть слов.
Всего лишь шесть слов достаточно для того, чтобы лишиться уверенности в адекватности этого мира.
— Я не ожидала, что между нами вспыхнут былые чувства, — тихо заговорила мама. — Я просто увидела его там, и… не знаю, — она шумно выдохнула и провела ладонью по лицу, будто пыталась стереть усталость. — Я не хотела, чтобы все так получилось. Поверь, Наоми. Я не хотела…