Будда: его жизнь и учение
Шрифт:
Ануруддха обратился к монахам с речью, требовал от них самообладания и послал Ананду к Малласам, которые продолжали прерванные ранее дела в ратуше. При известии о смерти они громко завопили Они пошли к телу и в течение семи дней чтили умершего Учителя пляской, пением, музыкой, возложением венков и курениями На седьмой день восемь знатнейших Малласов понесли тело к одному святилищу вблизи Кушинагары, и там оно было сожжено с почестями, подобающими властителю мира. Останки были разделены брахманом Дроной между различными князьями и благородными. Часть получили также Шакьясы Капилавасту, воздвигнувшие над ней ступу (холм для реликвий) Эта ступа была найдена в 1898 г. Пеппе близ Пиправы в Тараи и вскрыта им. Она отличалась от других, находящихся там ступ размерами и формой. На глубине 10 футов от вершины нашлась там небольшая разбитая стеатитовая урна, наполненная глиной, в которой оказались шарики, кристаллы, золотые украшения, резные камни и т. п Отсюда вглубь шла круглая шахта, наполненная глиной и выложенная каменной кладкой. После того как раскопка была доведена на 18 футов вглубь, наткнулись на громадную каменную плиту, которая при исследовании оказалась крышкой массивного ящика из песчаника. Крышка эта под давлением каменной кладки раскололась на четыре части, но ящик оказался все-таки замкнутым, так как отдельные куски крепко держались между собой, благодаря способу укрепления крыши Они могли быть удалены без повреждения содержимого ящика. Ящик оказался выдолбленным с большим трудом и затратами из твердого, мелкозернистого песчаника отличного качества, из массивной глыбы, которую нужно было привезти издалека, так как поблизости такой породы не встречается Внутри ящика стояла стеатитовая урна с надписью на ней, сделанной древним письмом брахми и на языке магадхи «Это хранилище останков Возвышенного Будды из рода Шакья есть благочестивое сооружение братьев с сестрами, детьми и женами». Рядом с этой урной стоял роскошный хрустальный сосуд, наполненный зернистыми звездочками из листового золота Он был закрыт крышкой с ручкой в форме рыбы Слева от урны стояла ваза, а перед ними плоский круглый ящичек с крышкой и ручкой; слева от вазы находилась вторая стеатитовая урна большей величины, но без надписи Все эти сосуды были наполнены до половины украшениями из золота, серебра, драгоценных камней, хрусталя, в форме звезд, цветов, фигурок мужчин и женщин, птиц, слонов и т. д., также кусочками листового золота, на которых оттиснуты изображение льва и мистический знак свастики, или крюкообразного креста В меньшем разнообразии
Будда умер на 44-м году своего учительства, в возрасте 80 лет О годе его смерти свидетельства колеблются между 543 и 368 годами Макс Мюллер первый вычислил, как наиболее вероятный, 477-й год до н. э., и это может считаться достаточно верным. Греческие и индийские свидетельства дополняют и подтверждают себя взаимно
IV. БУДДА, ОТНОШЕНИЕ К ГОСУДАРСТВУ И ЦЕРКВИ
С тех пор как нам стали известны древние источники, Будда является совершенно в другом свете, чем ранее Я уже упоминал, что Будда не был единственным учителем, выступавшим в качестве спасителя, но что Буддийские тексты называют рядом с ним шесть знаменитых проповедников, которые отклонились от древней брахманской религии и были основателями собственных сект. Как бы ни считать преувеличенными свидетельства буддистов о великих успехах Будды, но несомненно, что он оставил далеко в тени всех своих соперников. Долго старались найти объяснение этого успеха в том, что Будда выступил энергично против высокомерных брахманов, что он отверг существовавшее с древних времен в Индии различие четырех каст: брахманов, или жрецов; кшатриев или воинов; вайшьев, или торговцев, ремесленников и земледельцев; шудров — бесправных рабов, и что он проповедовал братство всех людей. Такое мнение было, однако, большой ошибкой Будда не был социальным реформатором. Правда, он отбросил деление на касты, но лишь постольку, поскольку каста могла быть препятствием к поступлению в его ученики. Каст как государственного института он совершенно не касался, хотя, естественно, его любовное к людям отношение и проповедовавшееся им благорасположение к всем существам должны были влиять благоприятно на отношения отдельных каст между собой. Он учил: «Мой закон есть закон милости для всех», и: «Так как учение, преподаваемое мной, совершенно чисто, то оно не полагает различия между знатным и ничтожными, между богатым и бедным» «Подобно тому, монахи, как большие реки, как Ганга, Ямуна, Ачиравати, Сараю, Махи, когда они достигают великого океана, то утрачивают свои прежние имена и свой древний род и получают только одно имя «Великий океан», так, монахи, и четыре касты, брахманов и кшатриев, вайшьев и шудров, если они, следуя закону и дисциплине, возвещенным Совершенным, оставляют родину для безродного существования, то они утрачивают прежнее имя и древний род и получают только одно имя «аскетов, примыкающих к сыну Шакья». В действительности, круг ближайших учеников Будды состоял преимущественно из лиц высших сословий Ананда и Девадатта были из его собственного рода, следовательно, благородные; к дворянам принадлежал и Ануруддха. Шарипутра и Маудгаляяна быди брахманами, Рахула — собственный сын Будды. Но, что Будда не делал в этом отношении никаких различий, это несомненно. Упали был цирюльником. Между стхавирами (пали — тхера), «старейшими», от которых до нас дошли стихотворения, уже упомянутые Тхерагатха, выступает Ангулимала, знаменитый разбойник. Стхавира Сунита говорит там о себе: «Из низкого рода произошел я, бедного и скудного. Низко было мое занятие, я выметал (завядшие) цветы из храмов Я был в презрении у людей, на меня смотрели свысока, меня осыпали ругательствами. Покорно сгибался я перед многими людьми» Будда принял его в свой орден и Сунита достиг своим усердием спасения. Тогда сказал ему Будда: «Святым горением и целомудренной жизнью, самоукрощением и самопокорением, — вот то, чем становятся брахманом; это — наивысшее брахманство» Стхавира Швапака принадлежал, по видимому, судя по его прозвищу «собачий повар», к одному из наиболее презираемых классов, занимавшемуся приготовлением пищи для собак. Монах Свати был рыбак, Нанда — пастух. Так же пестро было и общество женских «старейшин», стхавири (пали — тхери). Вимала была дочерью гетеры и пыталась соблазнить Маудгаляяну Амбапали сама была ранее гетерой; Пурна была дочерью домашней рабыни Анатхапиндики, Чапа — дочерью охотника, сословие которых считалось в Индии нечистым, другие происходили из бедных семей Будда и его ученики были довольны, когда в орден поступали молодые люди из знатных и богатых фамилий, потому что это усиливало значение ордена и было для него полезным Но в самом ордене не было различия состояний. В текстах говорится: «Если кто из этих четырех каст делается монахом, становится святым, разрушил обольщение, стал совершенным и законченным, сбросил с себя бремя, налагаемое на человека привязанностью к миру, достиг своей цели, разорвал всякую связь с существованием и спасся чрез совершенное познание, то он возвысился над всеми единственно через закон». «Не через рождение становится человек изверженным, не через рождение становится он брахманом; через дела свои делается он изверженным, через дела свои становится брахманом». Тексты не устают повторять, что Будда разумеет под брахманом. Будда отбросил всякие жертвоприношения и всякий вид самоистязаний Он испытал на самом себе, что покаяние и самоистязание не ведут к спасению В Суттанипате читаем: «Ни рыбная пища, ни посты, ни хождение нагим, ни тонзура (пробивание гуменца на голове), ни заплетание волос, ни грязь, ни сырые шкуры, ни почитание огня, ни покаянные обеты, ни гимны, ни приношения, ни жертвы не способны очистить человека, если он не преодолел сомнения». В Дхаммападе целая 26 глава в 41 стихе рассуждает об истинном брахмане, Между прочим там говорится: «Никто не становится брахманом потому только, что заплетает свои волосы, ни по благородству своей семьи и своему рождению. Кто праведен и справедлив, тот блажен, тот брахман» «Что пользы тебе, глупый, в твоих заплетенных волосах, что — в твоей одежде из козлиных шкур? У тебя нечисто нутро, а ты очищаешь себя снаружи». «Я не называю никого брахманом по его происхождению или по его матери, как бы он гордо ни говорил и как бы ни был богат Бедняка, освободившегося от вожделений, называю я брахманом». Целые отделы Трипитаки посвящены исключительно опровержению взгляда, что брахманы представляют из себя нечто лучшее, чем три другие касты
Существование каст составляло для Будды нечто само собой разумеющееся. Он сам сознавал себя, даже когда стал монахом, благородным и не терпел, когда в его присутствии отзывались дурно о дворянстве. Но против несправедливых притязаний дворян он восставал так же резко, как и против привилегий брахманов, и всякое различие каст исчезало для него, когда дело шло не о земных вещах, а о сверхземных Но это не было чем-то новым и исключительно ему свойственным Такое же воззрение разделял до него Капила, основатель философии Самкхья Бадараяна, основатель Веданты, правоверной брахманской доктрины, учил, что только три высших касты призваны к спасению. Напротив, по Самкхья, все люди без различия состояний могут быть спасены, и каждый, приобретший правильное познание, может и других вести к таковому и тем спасать их Веданта учит, что жертвы и другие дела благочестия способствуют спасению, следовательно ставит в обязанность стремящемуся к спасению оказание святых дел. Учение Самкхья, наоборот, отрицало принесение жертв и учило, что даже добрые дела не способствуют достижению правильного познания, а скорее мешают ему Оно вовсе не придавало значения морали. И в этом большое различие между ним и буддизмом. Будда, напротив, придавал наибольшее значение строго нравственной жизни, и именно этой стороне своего учения придал замечательное развитие И еще в одном отношении буддизм резко отличается от самкхья. Последнее требует равнодушия к всем мирским вещам. Занятие ими отклоняет дух, и вожделения не удовлетворяются наслаждениями. Самкхья требует поэтому, чтобы стремящийся к спасению отрекся от всякой житейской суеты и от собственности, и притом добровольно, так как всякое принуждение вызывает скорбь. Поэтому Самкхья советует искать уединения и по возможности избегать всякого человеческого общества, т. е. всякого случая уклониться с пути, развлечься, подпасть под новые вожделения. Усиленное размышление, концентрация духа необходимы для правильного познания Йога, учение Патаньджали, развило эту доктрину далее. Оно придает, как уже было упомянуто, наибольший вес духовному самопогружению и телесной аскезе, чему последовало и позднейшее (младшее) самкхья. Такое учение, по необходимости, должно было ограничиваться тесным кругом избранных. Вся машина человеческого существования вынуждена была бы остановиться, если бы большинство людей последовало таким воззрениям. Самкхья-йога осталась поэтому (философской системой для немногих избранных Ее рецепт спасения был неприменим к массам; это была только теория, как бесчисленное множество других
Совершенно иначе поступал Будда. В лесах Урувелы он не только познал бесполезность всякого аскетизма, но и убедился, что никакая философская система не достаточна для спасения, что философия, вообще, не лекарство для ищущего избавления В каноне имеется много доказательных тому мест. Наиболее характерные встречаются в Суттанипате (стих 780 и след.) Там говорится, что нелегко из многих систем выбрать правильную. Один избирает одну, другой — другую Но умные не составляют себе непреложного взгляда, не предпочитают какой-либо определенной системы, не говорят: «мне вполне ясно»; когда они перерезали узел их привязанности (к миру), они уже не требуют себе ничего в мире. Особенно интересны стихи 835 и след., содержащие в себе беседу Будды с неким Магандья Магандья предлагает Будде свою красивую дочь, которую Будда очень невежливо отстранил. Он не получил никакого вожделения к сожитию с женщиной, даже когда увидал трех дочерей Мары, тем менее может он его испытывать с этим существом, наполненным мочой и калом; даже ногой он не желает его касаться. Магандья спрашивает тогда его, к какой системе он принадлежит? Будда отвечает — ни к какой, так как он признал все их жалкими. Чему он учит, это — внутреннему миру, которого нельзя достигнуть никакой философской системой, никаким преданием, никаким знанием
Философское обоснование учения не было для Будды, как для других индийских основателей религий, главным делом Он не заботился о том, чтобы признанное им верным было также строго логически доказано и сведено в замкнутую систему Не форма мышления была для него главным, а содержание Справедливо заметил Валлезер, первый научно разработавший философию буддизма в ее историческом развитии, «что для Будды именно характерно принципиальное устранение всяких метафизических проблем, и что в буддизме теоретическое так отступает назад перед практическим, что выдающеюся чертой настоящего буддизма является абсолютный индифереитизм к всему теоретическому». Валлезер указывает далее, что Будда вообще не обращал внимания на теоретические противоречия в его учении, только бы была достигнута главная цель — нравственное воздействие и благое влияние на ведение жизни Учение Будды прежде всего практическая этика, и в своих проповедях он всегда вполне сообразовался со способностью понимания и со степенью развития своих слушателей. Столь же мало значения, как логическому обоснованию своего учения, придавал Будда и вере Для брахманов направляющим началом жизни служили священные писания, Веды. Будда отринул веру в них. Однажды пришел к нему молодой брахман Капатхика, из рода Бхарадваджа; ему было всего шестнадцать лет, и он был только что еще отпущен своим учителем, но уже знал наизусть три Веды и был знаком со всей литературой брахманов Он предложил Будде вопрос, как он думает об утверждении брахманов, что только их древние песни, передаваемые из рода в род как абсолютная истина, и есть истина, а все прочее — заблуждение? Будда спросил его, со своей стороны, есть ли такой брахман, который бы утверждал, что только то, что он знает и ведает, есть истина, все же остальное — заблуждение? Когда Капатхика ответил на это отрицанием, Будда повторил свой вопрос по отношению к учителю брахмана, затем к учителю учителя и так далее до седьмого поколения и наконец до составителей самих песен Вед Капатхика
Своеобразно положение, принятое Буддой по отношению к народным богам. Будда вовсе не отрицает богов. Совершенно неправильно называть его атеистом И для буддистов Индра, или, как они его обыкновенно называют, Шакра, остается царем богов, общее число коих 33 также удержано. Индра бодрствует над буддистами так же, как и над брахманскими индусами. Когда благочестивому угрожает опасность, или когда кто задумывает или совершает особенно доброе дело, то трон Индры становится горячим; царь богов вынужден встать и посмотреть кругом, что происходит на Земле. Как в брахманизме, так и в буддизме святые часто посещают богов на небе. Очень часто появляется Брахма Сахампати с бесчисленной массой около себя других богов Мира Брахмы. Мы узнаем даже из буддийских писаний о большем числе видов богов, чем из брахманских Упоминаются боги-Праджапати, боги четырех великих царей, боги смерти, боги неба-Тушита, боги безграничной радости, блестящие, благовонные, солнечные, величественные, сияющие, бесформенные и многие другие. Говорится о земных, лесных, древесных божествах. Многие сотни тысяч божеств сопровождают Будду, чтобы внимать его проповедям. Существуют духи всех видов и страшные преисподнии в большом числе Но боги в буддизме утратили много в своем древнем блеске. Быть богом значит для Будды только получить высшую степень существования, лучшую форму бытия. Даже Индра достиг своего величия только потому, что ранее творил добро В одном буддийском тексте говорится, что Будда посетил раз Индру и объяснил ему, почему монах есть лучший из богов и людей, и это поучение Индра передает затем Маудгаляяне, когда тот тоже посетил его на небе. И чтобы показать богам мощь монаха, Маудгаляяна приводит пальцем своей ноги в колебание небесный дворец. Боги приходят так же, как и люди Человек в следующем возрождении может сделаться богом, бог — человеком, даже животным или безжизненной вещью. Как люди, боги тоже подвержены рождению, старости и смерти. Но боги все-таки лучше людей. Обожествление было высшей ступенью в круговороте рождений, и надежда в следующем рождении возродиться богом в мире богов должна была служить стимулом к правильному ведению жизни. Будда должен был оставить, по крайней мере, открытой возможность, что благочестивый человек, которому в этой жизни приходилось плохо, может жить в следующем возрождении на небе, как бог, в блеске и без забот Боги, таким образом, не должны были отсутствовать; они составляли необходимое звено в цепи верований в переселение душ. Будда поэтому никогда не высказывал сомнений в существование богов Многократно рассказывается, что разные лица обращались к нему с прямым вопросом: есть ли боги? Так, например, царь Прасенаджит и брахман Шарнгарава Прасенаджита Будда просил объяснить, что он разумеет под его вопросом Прасенаджит ответил, что он хотел бы знать, возвращаются ли боги в мир или нет «Из богов, — сказал Будда, — возвращаются в мир те, для которых к этому есть основание, т. е те, которые в чем-нибудь провинились». И на небе, следовательно, имеет власть грех Шарнгараве Будда отвечал уклончиво, что вообще в мире принимается, что боги существуют. Так как конечная цель учения Будды — уничтожение всякого существования, то отсюда само собою вытекает, что спасенный стоит выше богов и что следовательно, быть богом не может быть высшим желанием буддиста Мы не имеем оснований принимать, что сам Будда думал иначе, чем то, чему он учил Правда, однажды им было сказано, что он познал много более того, чем возвестил своим ученикам Но он сейчас же прибавил, что не возвестил этого потому, что оно не способствует спасению Отношение Будды к богам было дано верою в переселение душ, на которой покоится все его учения И именно поэтому он оказывается истым индусом, и его учение истинно индийским.
V. СПОСОБ УЧЕНИЯ БУДДЫ
Выше приведены уже примеры, насколько формальны были речи и беседы Будды, когда он говорил своим монахам Еще более доказывается это рассмотрением его учения Совершенно иначе поступал он, когда говорил народу на его языке. До нас дошло много рассказов, свидетельствующих, что Будда желал быть спасителем для народа и был им Один из наиболее изящных, это рассказ о Кисаготами, названный справедливо Максом Мюллером «образчиком истинного буддизма».
В Шравасти, в бедной семье родилась девушка, получившая имя Готами (санскр. Гаутами) По ее сухопарости ее прозвали Кисаготами, «Тощая Готами». Она вышла замуж, но с ней обращались дурно в семье ее мужа, потому что она была из бедного дома. Но когда она родила сына, ей стали оказывать почет. Мальчик умер, прежде нежели в состоянии был бегать Так как она до тех пор не видела смерти, она не допускала людей, хотевших унести мальчика для сожжения. С мыслью — «я попрошу лекарства для моего сына» она взяла труп на руки и стала ходить из дома в дом, спрашивая: «Не знаете ли вы лекарства для моего сына?» Тогда сказали ей люди: «Сошла ты с ума, дочь? Ты ищешь лекарства для твоего мертвого сына» Она же говорила сама себе: «Конечно, я найду кого-нибудь, кто знает лекарство для моего сына». Тогда увидал ее один умный человек Он сказал ей: «Я, моя дочь, не знаю лекарства, но я знаю человека, который знает средство». «Кто же знает его, милый господин?» — «Мастер, моя дочь, знает его; пойди к нему и спроси у него!» Со словами: «Я пойду, милый господин», пошла она к мастеру, поклонилась ему, стала рядом с ним и спросила его: «Знаешь ли ты лекарство для моего сына, господин?» — «Да, я знаю такое лекарство». — «Что же я должна взять?» — «Возьми щепотку горчичного семени». — «Я возьму, господин; но из какого дома взять мне его?» — «Из дома, в котором ни сын, ни дочь не умерли, ни кто-либо другой прежде» Она сказала: «Хорошо, господин», попрощалась с мастером, взяла своего мертвого сына и пошла в город У дверей первого дома попросила она горчичного семени, и когда ей дали, она спросила: «В этом доме ведь не умер ни сын, ни дочь, ни кто-нибудь другой прежде?» — «Что говоришь ты? Живых немного, а мертвых много». — Тогда она возвратила горчичное семя и пошла ходить по другим домам, но нигде не получила желаемого. Вечером она подумала: «Ах, это трудная работа Я полагала, что только мой сын мертв, но в целом городе умерших более, чем живых» Когда она подумала так, ее мягкое сердце из любви к сыну отвердело. Она бросила своего сына в лесу, пошла к мастеру, поклонилась ему и стала рядом с ним. И мастер спросил ее: «Получила ли ты горчичное семеня?» — «Я не получила его, господин. В целом городе мертвых больше, чем живых». — Тогда сказал ей мастер: «Ты думала, что только твой сын умер. Это — вечный закон для всего живого. Царь смерти уносит, как быстрый поток в море гибели всех живых существ, ранее чем удовлетворятся их желания», и произнес затем, уча закону, стихи: «Человек, гордящийся своими детьми и своим скотом, и дух которого привязан к земному, увлекается смертью, как спящая деревня потоком». После произнесения этой строфы Кисаготами достигла первой ступени святости Она поступила в монахини, и ее стихи имеются в Тхеригатхе. Рассказ этот, как и многие другие, был перенесен на Запад, где существуют параллели ему.
Другая форма учения, излюбленная Буддой, была посредством притч Примером может служить приведенный выше рассказ о Кшибхарадвадже. Особенно любил Будда брать для сравнения земледелие и наводнение, или случаи обыденной жизни «В Шравасти, — сказал он однажды монахам, — жила когда-то хозяйка, по имени Вайдехика. Хозяйка Вайдехика, монахи, пользовалась хорошей славой: «Кротка хозяйка Вайдехика, тиха хозяйка Вайдехика, миролюбива хозяйка Вайдехика». Эта хозяйка Вайдехика, монахи, имела служанку по имени Кали, которая была ловка и старательна, и свою работу исполняла хорошо И вот служанке Кали, монахи, пришла мысль: «Моя госпожа пользуется хорошей славой: «Кротка хозяйка Вайдехика, тиха хозяйка Вайдехика, миролюбива хозяйка Вайдехика» Не проявляет что ли моя госпожа своего внутреннего гнева, или у нее нет его? Или я исполняю мою работу так хорошо, что госпожа не выказывает своего гнева? А что будет, если я устрою ей испытание». И служанка Кали, монахи, встала раз, когда уже был день (совсем светло) Тогда сказала хозяйка Вайдехика служанке Кали; «Эй, ты, Кали!» — «Что госпожа?» — «Как же ты встаешь, когда уже день?» — «Это ничего, госпожа». — «Как, ничего, дурная ты служанка, если встаешь, когда уже совсем день», сказала она сердито и недовольно и сморщила свои брови. Тогда пришла служанке Кали мысль: «Моя госпожа имеет внутри гнев, только не выказывает его Так как я исполняю мою работу хорошо, она не выказывает внутреннего гнева, который у нее есть А что будет, если я поставлю ей испытание посильнее?» И вот, монахи, служанка Кали встала раз еще позже Тогда хозяйка Вайдехика сказала служанке Кали: «Эй, ты, Кали!» — «Что, госпожа?» — «Как же ты встаешь, когда совсем светло?» — «Это ничего, госпожа!» — «Как ничего, дурная ты служанка, если встаешь, когда совсем светло», сказала она сердито и недовольно (В тех же выражениях рассказывается далее, что Кали, для испытания своей госпожи, встала в третий раз еще позже) Тогда схватила хозяйка, сердитая и недовольная, дверную задвижку (т. е деревяшку, которая вдвигается для запора двери), ударила ею Кали и проломила ей голову Служанка Кали, с раной в голове, из которой текла кровь, обратила на свою хозяйку внимание соседей: «Смотрите, господа, на дело кроткой, смотрите, господа, на дело тихой, смотрите, господа, на дело миролюбивой! Кто из вас свою единственную служанку за то только, что она встала, когда уже был совсем день, в гневе и недовольстве ударит дверной задвижкой и проломит ей голову?» И вот, монахи, хозяйка Вайдехика получила постепенно дурную славу: «Хозяйка Вайдехика — сердитая, хозяйка Вайдехика — беспокойная, хозяйка Вайдехика — не миролюбивая». Так, монахи, и иной монах совсем кроток, совсем тих, совсем миролюбив, до тех пор, пока его ушей не коснутся неласковые слова. Но если, монахи, ушей монаха коснутся неласковые слова, он должен заявить себя кротким, выказать себя тихим, показать себя миролюбивыми. Я не назову, монахи, кротким такого монаха, который кроток и выказывает кротость только для того, чтобы получить одежду, пищу, постель и лекарство в случае болезни Почему? Потому что такой монах, когда он не получает ни одежды, ни пищи, ни постели, ни лекарства в случае болезни, не будет кроток и не выкажет кротости Я называю кротким, монахи, такого монаха, который кроток и проявляет кротость, почитая закон, высоко держа закон, уважая закон Поэтому, монахи, вы должны учить: мы будем кротки и будем проявлять кротость, потому что мы чтим закон, высоко держим закон, уважаем закон»
Охотно пользовался также Будда образом врача. Опасности, угрожающие монаху, сравниваются с опасностями, которым подвержен купающийся: опасности от волн, водоворотов, крокодилов, дельфинов. Аскеты и жрецы, стремящиеся ложным путем достигнуть познания, сравниваются с человеком, который, чтобы добыть сесамового масла, наполняет корыто песком, смачивает песок и затем выжимает его, или с таким, который для того, чтобы получить молока, доит рог у отелившейся коровы, или с человеком, который, чтобы сбить масло, наливает в кружку воды и сбивает ее ухватом, или, чтобы добыть огня, берет сырое полено и пытается сверлить его сырой деревяшкой Колличество таких притч неисчерпаемо. Многие из них повторяются в различных частях канона, как, например, притча о курице и яйцах, которая приводится и в отрывках найденного в Китайском Туркестане санскритского канона: «Подобно тому, монахи, как курица, если у нее имеется восемь, или десять, или двенадцать яиц, и они будут как следует положены, надлежащим образом высижены и правильно образованы, разве такая курица не может иметь желания: «Пусть мои цыплята кончиком когтя или клювом разобьют скорлупу и благополучно выйдут», и цыплята оказываются способными кончиком когтя или клювом разбить скорлупу и благополучно выйти; так, монахи, и монах, обладающей пятнадцатью частями ревностного стремления (к спасению), способен к проникновению, способен к просветлению, способен к достижению высшего спасения».