Будда, мозг и нейрофизиология счастья. Как изменить жизнь к лучшему. Практическое руководство.
Шрифт:
Другая важная часть лимбической системы — это миндалина, нейронная структура в форме миндального ореха, расположенная на дне лимбической области, прямо над стволом мозга. Как и в случае с гиппокампом, в мозге человека имеются два таких маленьких органа — один в правом полушарии, а другой — в левом. Миндалина играет важнейшую роль в способности чувствовать эмоции и создавать эмоциональные воспоминания. Исследования показали, что повреждение или удаление миндалины приводит к потере почти всех эмоциональных реакций, включая самые элементарные импульсы страха и сопереживания, а также к неспособности создавать или осознавать общественные отношения [ 7 ].
7
Гоулмэн
Пытаясь определить практическую науку счастья, мы должны уделять пристальное внимание деятельности миндалины и гиппокампа. Миндалина связана с автономной нервной системой — зоной ствола мозга, автоматически регулирующей реакции мышц, сердца и желез, и с гипоталамусом — нейронной структурой в основании лимбической области, которая управляет выделением в кровоток адреналина и других гормонов [ 8 ]. Поэтому миндалина создаёт чрезвычайно мощные эмоциональные воспоминания, связанные с важными биологическими и биохимическими реакциями.
8
Гипоталамус можно назвать центральным командным пунктом всей эндокринной системы человека. Гипоталамус управляет главной железой организма — гипофизом, который отдаёт всем другим железам команды начать или прекратить выделение тех или иных гормонов (Прим. ред.).
Когда происходит событие, вызывающее сильную биологическую реакцию — например выброс в кровь большого количества адреналина или других гормонов, гиппокамп посылает сигнал в ствол мозга, где он сохраняется как образец. В результате многие люди способны точно вспомнить, где они были и что происходило вокруг них, когда они, например, услышали об убийстве президента или катастрофе космического корабля либо увидели эти события собственными глазами. Точно такие же образцы могут сохраняться и в результате более личных переживаний с сильным положительным или отрицательным эмоциональным зарядом.
Поскольку такие воспоминания и связанные с ними образцы очень сильны, они могут легко вызываться последующими событиями, которые обладают некоторым — порой очень незначительным — сходством с первоначальным воспоминанием. Очевидно, что этот тип сильных реакций памяти даёт значительные преимущества для выживания в обстоятельствах, угрожающих жизни. Он позволяет узнавать пищу, от которой нам когда-то стало плохо, и избегать её, или избегать встреч с особо агрессивными животными либо представителями нашего собственного вида. Но он также может затмевать или искажать восприятие вполне обычного, нейтрального опыта. Например, дети, которых часто унижали и критиковали родители или другие взрослые, могут в своей взрослой жизни переживать неоправданно сильные чувства страха и обиды или другие неприятные эмоции, имея дело с людьми, обладающими авторитетом и/или властью. Такие типы искажённых реакций часто бывают результатом слабых ассоциаций, используемых миндалиной для вызывания отклика из памяти. Один значимый элемент в нынешней ситуации, сходный с элементом прошлого опыта, может стимулировать целый ряд мыслей, эмоций, гормональных и мышечных реакций, сохранившихся от первоначального переживания.
Деятельность лимбической системы, или «эмоционального мозга», как её иногда называют, — в значительной степени уравновешивается третьим слоем мозга, сформировавшимся относительно недавно: корой головного мозга. Этот слой мозга, характерный для млекопитающих, обеспечивает способности к рассуждению, формированию понятий, планированию и утончённым эмоциональным реакциям. Хотя
У людей и других высокоразвитых млекопитающих кора головного мозга развилась в более объёмную и сложную структуру. Когда большинство из нас думает о мозге, нашему мысленному взору обычно предстаёт именно эта структура с множеством выпуклостей и борозд-извилин.
На самом деле без этих выпуклостей и борозд мы вообще не смогли бы представлять себе мозг, поскольку именно высокоразвитая кора наделяет нас способностью к воображению, а также способностью создавать, использовать и понимать символы. Именно кора головного мозга предоставляет нам возможность учить языки, математику, музыку, искусство и письмо. Кора мозга — это центр всей рациональной деятельности, включая решение проблем, анализ, суждение, сдерживание побуждений, организацию информации, обучение на прошлом опыте и ошибках и способность сочувствовать другим.
То, что человеческий мозг состоит из этих трёх слоев, уже само по себе удивительно. Но ещё более интересно, что вне зависимости от того, насколько современными и утончёнными мы себя считаем, для порождения всего одной мысли требуется ряд сложных взаимодействий между всеми тремя слоями мозга — стволом мозга, лимбической системой и его корой. Вдобавок оказывается, что каждая мысль, ощущение или переживание активирует уникальный набор взаимодействий, нередко затрагивающих зоны мозга, которые не активируются другими типами мыслей.
ОТСУТСТВУЮЩИЙ «ДИРИЖЁР»
Ум не находится в голове.
Тем не менее меня продолжал мучить один вопрос. Если мозг — это симфония, как предположил доктор Ливингстон, то должен быть и «дирижёр», разве не так? Разве там не должно быть какого-то объективно определимого органа или клетки, управляющей всем? Мы, несомненно, чувствуем, будто там есть такая вещь, или по крайней мере ссылаемся на неё, когда говорим: «Я ещё не решил», или «Я ничего не помню», или «Наверное, я сошёл с ума» [ 9 ].
9
На английском все эти три выражения содержат слово «ум» (mind): make up one's mind = «решать»; have a blank mind = «ничего не помнить»; be (go) out of one's mind = «сходить с ума» (Прим. пер.).
Как я узнал из разговоров с неврологами, биологами и психологами, современная наука долгое время искала такого «дирижёра», потратив немало усилий в надежде обнаружить какую-нибудь клетку или группу клеток, которая управляет чувствами, восприятием, мыслями и другими видами умственной деятельности. Однако, несмотря на использование самой совершенной техники, не удалось найти никаких свидетельств существования подобного «дирижёра». В мозге нет никакой отдельной зоны, никакого крохотного «я», отвечающего за координацию общения разных исполнителей.
В итоге современные неврологи отказались от поисков «дирижёра» в пользу исследования принципов и механизмов, посредством которых миллиарды нейронов, распределённые по всему мозгу, способны согласовывать свою активность, не нуждаясь в центральном руководителе. Такое «глобальное», или «распределённое», поведение можно сравнить со спонтанной координацией группы джазовых музыкантов. Когда джазовые исполнители импровизируют, каждый может исполнять немного отличающуюся музыкальную партию, однако каким-то образом им удаётся играть согласованно.