Буддизм. Энциклопедия
Шрифт:
Будда — девятая аватара Вишну. Индийская миниатюра.
После этого пророчества младенцу дали имя Сиддхартха Гаутама, то есть «Тот, кто полностью достиг цели, из рода Гаутама»; между тем придворный мудрец, по словам Ашвагхоши, предупреждал царя:
Твой сын — всем миром будет он владеть,Родившись, он закончил круг рождений,Придя сюда во имя всех живых.От царства своего он отречется,Он от пяти желаний [13] ускользнет,Он изберет суровый образ жизниИ истину ухватит, пробудясь.Засим, во имя всех, в ком пламя жизни,Преграды13
Имеются в виду желания, порождаемые органами чувств — зрением, слухом, осязанием, обонянием и вкусом.
Шуддходхана видел в мечтах своего сына именно великим царем-чакравартином, а не отшельником, уничтожающим «препоны тьмы незрячей», поэтому он поселил Сиддхартху в роскошном дворце, отгороженном от внешнего мира, в изобилии и неге, дабы мальчик никогда не узнал боли и страдания и вообще не имел бы повода для раздумий о жизни. В такой обстановке царевич вырос, в урочный срок женился, у него родился сын; ничто не предвещало той радикальной перемены, которая случилась, когда Сиддхартхе исполнилось двадцать девять лет.
Как и подобало аристократу, Сиддхартха отправился на охоту, и на пути его ожидали четыре встречи, полностью изменившие представление принца о мире: он увидел похоронную процессию (и понял: все люди смертны, в том числе он сам), прокаженного (и осознал, что болезнь способна поразить любого, невзирая на титулы и богатство), нищего (и догадался, что земные блага мимолетны) и мудреца, погруженного в созерцание (это зрелище заставило принца понять, что самопознание и самоуглубление — единственная дорога, ведущая к избавлению от страданий). Согласно поздней легенде, эти встречи ниспослали Сиддхартхе боги, сами обитающие в колесе страданий-перерождений и жаждущие освобождения.
Сиддхархта покидает Капилавасту.
Эти встречи заставили Сиддхартху порвать с прежним образом жизни: он уже не мог оставаться в своем роскошном дворце и как-то ночью покинул дворцовые пределы и на рубеже владений остриг свои волосы «цвета меда» в знак отречения от мирских радостей.
На протяжении шести лет бывший принц скитался по лесам, предаваясь аскезе (по собственным словам Гаутамы, он дошел до такой степени истощения, что, дотронувшись до живота, чувствовал пальцем позвоночник), примыкал к последователям различных проповедников-шраманов, но ни проповеди, ни аскетические подвиги так и не приблизили его к постижению истины. Он решил отказаться от аскезы и принял от крестьянки из близлежащего селения рисовую кашу с молоком, после чего пятеро аскетов (бхикшу), практиковавших вместе с Сиддхартхой, сочли его отступником и удалились, оставив Гаутаму в полном одиночестве. Он сел под баньяном — который в буддийской традиции получил название Дерева просветления (Бодхи) — и погрузился в созерцание с твердым намерением не вставать с места, пока не обретет просветления.
У Ашвагхоши читаем:
Были небесные НагиРадости полны живой.Сдвинули веянье ветра,Только тихонько он веял,Стебли травы не дрожали,Были недвижны листы.Звери смотрели безгласно,Взор их исполнен был чуда,Это все знаменья были,Что просветленье — придет.Сильный риши, рода Риши,Твердо сев под древом Бодхи,Клятвой клялся — к воле полнойСовершенный путь пробить.Духи, Наги, Сонмы небаПреисполнились восторгом.Погружение в себя было настолько глубоким, что Сиддхартха вплотную приблизился к просветлению, — и тогда его попытался остановить злой дух Мара, который от начала мира чинил препятствия бодхисаттвам, стремящимся обрести высшую истину. В поэме «Свет Востока» говорится: «Но тот, кто есть царь тьмы — Мара, зная, что пришел Будда, искупитель, что настал час, когда он должен открыть истину и спасти миры, собрал все подвластные ему злые силы. Они слетелись из глубоких бездн, они — эти враги знания и света — Арати, Трипша, Рага, со своим воинством страстей, страхов, неведения,
14
Отныне и впредь Сиддхартху именовали Буддой Шакьямуни — Просветленным из рода Шакья, Татхагатой — Так Пришедшим (или Так Ушедшим), Бхагаваном — Благословенным, Джиной — Победителем, Сугатой — Правильно Идущим, Локаджьештхой — Почитаемым Миром или просто Буддой.
Будда видел также, как новая жизнь пожинает то, что было посеяно старою, как течение ее начинается там, где кончается течение другой, она пользуется всеми приобретениями, отвечает за все потери предшествовавшей; он видел, что в каждой жизни добро порождает новое добро, зло — новое зло, а смерть подводит всему итоги, причем счет достоинств и недостатков ведется самый точный, ни одно данное не забывается, все передается верно и правильно вновь зарождающейся жизни, наследующей все прошедшие мысли и поступки, все плоды борьбы и победы, все черты и воспоминания предыдущих существований.
В среднюю стражу учитель наш достиг широкого прозрения в области, лежащие вне нашей сферы, в сферы, не имеющие названий, в бесчисленные системы миров и солнц, двигающихся с поразительною правильностью, мириады за мириадами, соединенных в группы, в каждой из которых светило является самостоятельным целым и в то же время частью целого… Все это он видел в ясных образах, циклы и эпициклы — весь ряд кальп и махакальп — пределы времени, которого ни один человек не может охватить разумом, хотя бы он и мог счесть по каплям воды Ганга от его истоков до моря; все это неуловимо для слова — каким образом совершается их возрастание и убывание; каким образом каждый из небесных путников свершает свое сияющее бытие и погружается в тьму небытия.
А когда настала четвертая стража, он познал тайну страдания, совместно со злом, извращающим закон, подобно пару, не дающему разгораться огню кузнеца.
Первые лучи утренней зари осветили победу Будды! На востоке зажглись первые огни светлого дня, пробиваясь сквозь темные покровы ночи. И все птицы воспели. Так волшебно было веяние этого великого рассвета, явившегося вместе с победой, что всюду, вблизи и вдали, во всех жилищах людей, распространился неведомый мир. Убийца спрятал свой нож; грабитель отдал назад добычу; меняло отсчитал деньги без обмана; все злые сердца стали добрыми, когда луч этого божественного рассвета коснулся земли. Цари, которые вели ожесточенную войну, заключили мир; больные весело встали с одра болезни; умирающие улыбнулись, как будто знали, что радостное утро распространилось от источника света, воссиявшего дальше самых восточных окраин земли. Дух нашего учителя почивал на людях, птицах и зверях, хотя сам он сидел под деревом Бодхи, прославленный победой, одержанной на благо всех, озаренных светом более ярким, чем свет солнца.
Наконец он встал, лучезарный, радостный, могучий, и, возвысив голос, произнес во всеуслышание всех времен и миров:
— Многие обители жизни удерживали меня, непрестанно ищущего того, кто воздвиг эти темницы чувственности и скорби. Тяжела была моя неустанная борьба! Но ныне, о строитель этих обителей, я знаю тебя! Никогда боле не удастся тебе вновь воздвигнуть эти приюты страданий, никогда не доведется тебе укрепить еще раз своды обмана, никогда не сможешь ты поставить новые столбы на ветхие устои! Разрушено твое жилище, и кровля его разметана! Обольщение воздвигло их! Невредимым выхожу я, обретая спасение».