Будем жить

Коткин Андрей

— Давайте, барон, говорить откровенно. Без всяких экивоков и недоговоренностей.

— Я тоже этого хочу.

— У нас молодое государство. С еще не устоявшимися традициями. В котором собрались представители многих народов. Согласны?

— Д-да. Я понимаю вашу мысль.

— Я просто не могу допустить, чтобы мои подданные оставались и дальше теми же самыми русскими, немцами, французами. Мое государство просто разорвется в таком случае. Нам нужен единый народ, рарожцы! — Произношу с нажимом, а сам смотрю за реакцией месье.

Видно, что мои слова ему не нравятся, но все же, очевидно, он находит их естественными, поэтому бурно не возмущается, а лишь продолжает свою партию:

— Как всеми признанный глава нашей небольшой

общины готов поклясться, что мы не замышляем ничего плохого против вас и вашего государства. Мы просто хотим создать для себя ма-аленький кусочек своей прекрасной покинутой нами родины.

Ну вот, началось! Маленький кусочек Франции… потом, все не французы прочь отсюда. Мы готовы с оружием в руках защищать…. Нафиг! Паровозы надо давить, пока они чайники! Поэтому максимально суровым голосом произношу:

— За кусочком Франции, месье, вам стоит отплыть во Францию. У нас здесь Рарог! И, кстати о клятвах, если, в самом деле, станете официальным бургомистром или еще каким официальным чиновником вашего поселения, то клясться действительно придется. Только не просто на словах, а дать магическую клятву мне, как сюзерену этих земель.

Вот тут его действительно проняло:

— Магическую клятву? Но ведь это же рабство!

— Я и сам лично принес своему народу магическую клятву править разумно, не ущемлять и защищать. Все мои чиновники принесли подобные клятвы. Для своего, разумеется, уровня компетенции. Все маги. — Странно, его что, не уведомили что ли, когда передавали мое согласие на их заселение? — И вы сильно путаете. Никаких рабских условий. Просто воровать и злоумышлять ни у кого после подобной клятвы так просто не получится. Откат замучает. А в остальном… живите спокойно.

— Простите, Ваша Светлость! Ваши слова мне необходимо обсудить с моими людьми.

Наскоро распрощавшись, барон пулей вылетел из моего дворца. Охо-хо! Что-то теперь будет. Нужно предупредить фра Джованьоли, чтобы усилил патрули. Да и вообще всех наших. Как бы эти пылкие французы нам тут Великую Французскую революцию не попытались на две сотни лет раньше срока совершить. И ведь не найти теперь, кто виноват в получившемся. То ли не проинформировали переселенцев о магической клятве, то ли они недопоняли. Французы же. У нас по-ихнему нормально и балакать-то никто не может.

Главный француз вернулся к своим уже поздно вечером. Всю ночь у них бродили какие-то процессы, а утром началось. Гугеноты, с оружием в руках, начали собираться на площади перед зданием их администрации. Выкрикивали какие-то лозунги. Пока не стреляли. Мои гвардейцы, подтянутые за ночь к месту возможных беспорядков, тоже соблюдали спокойствие. Наконец на площадь перед собравшимися вышел сам барон де Сегюр. Он начал что-то патетически вещать, обращаясь к моим солдатам. Что именно, было не понятно, потому что речь он держал по-французски. Очевидно, обращение было не столько к моим людям, сколько ко своим. Я счел момент подходящим, чтобы неожиданно возникнуть рядом с ним.

— Чего вы добиваетесь, барон? — Вопрос я задавал по-испански. Надеюсь, у французов достаточно понимающих этот язык. По-любому, мой французский был бы для собравшихся еще более непонятен.

— Мы не хотим давать магическую клятву. Это рабство! — Снова французский. Понимаю смысл сказанного с пятого на десятое.

— Говорите на испанском или немецком. Я плохо понимаю по-французски.

— Мы не согласны приносить магическую клятву! — Повторил барон уже на испанском.

— И в чем проблема? Не приносите. Магическая клятва обязательна лишь для официальных лиц и магов.

— Еще мы требуем, чтобы обучение наших детей велось на родном языке.

— Требовать ты мог в своей Ла Рошели! — Осклабился я. — Здесь моя земля и мои правила. Единые для всех. Кто не согласен, попрошу покинуть мои земли в течение ближайших суток.

Чернобородый мужик в первых рядах протестующих вдруг заорал что-то угрожающее

и вскинул свою аркебузу. Не стал ждать выстрела, метнулся к нему, смыкая захват на его горле. Скорость моя была так высока, что для всех зрителей я практически пропал из виду. Миг, и мужик хрипит, болтаясь в моей вытянутой руке. Аркебуза упала на землю. Внезапно грохнул выстрел. Очевидно тлеющий фитиль все же достиг затравочной полки до того, как порох с нее ссыпался на землю в результате падения. Облако дыма, крики, визги. Мои гвардейцы дают залп по толпе. Так было у нас оговорено: первый выстрел с их стороны — и во всех выявленных смутьянов должно быть выпущено по нескольку пуль. Мало ли кто промажет, а заводил нужно уничтожать до того, как они раскочегарят толпу. Барон получил свою порцию свинца одним из первых. Портанулся за спины своих гвардейцев. Ни к чему мне находиться там, где летают пули.

Выступление было подавлено в зародыше. Обезглавленные р-р-революционеры разбежались по домам. И вот что это было? Им предоставили жилье, детей бесплатно обучают в школе. Они же все воспринимают как должное и требуют дополнительного особого к себе отношения. Да еще эта злость в глазах задавленного мной мужика. Чем я ему не угодил? Чтож, не понимают по-хорошему, будет по-плохому. Французов разослали в разные концы территории, запретив им собираться большими группами. В соответствии с заявленными профессиональными навыками всех распределили на работу. Тех, кто еще не определился с профессией или был в прошлой жизни во Франции профессиональным тунеядцем, а таковые существуют во все времена и у всех народов, отправили в армейскую учебку. После нее — прямая дорога на войну с краснокожими. У местных индейцев это профессиональный вид спорта, набеги на богатеньких бледнолицых устраивать. Вот и нашлись для краснокожих налетчиков супротивники. Зато на войне зарплата хорошая. Только в цивилизованных местах им предстоит нечасто появляться. Раз в год, когда черед в отпуск идти подойдет. Дополнительно было решено пока не набирать новых поселенцев из французов, голландцев и англичан. Мало ли, перемкнет у кого. Лучше подстраховаться. И так, еще кого-то привезут наши корабли. Не дай бог, новые заводилы пожалуют.

Глава 13

В процессе распределения французов по их рабочим местам внезапно обнаружилось, что у убитого нами барона имеется уже взрослая дочь. Ну, имеется и имеется, чего в этом такого? Ан нет! Примечательное было: она оказалась магом. Причем магом с очень интересной специализацией. Она могла… создавать магические материалы. Нет, так-то и у нас иногда такое получалось. Взять хотя бы первую нашу поделку, за которую мы получили от моего бати немало плюшек. Я имею в виду стеклянные бусины, которые при сочетанной обработке моей магией огня и сумароковской ментальной магией становились одноразовыми молниеметами. Тоже ведь магическое преобразование. Но у нас так получилось случайно, с тех пор Годунов в основном работал с уже готовыми магическими материалами, а Жанна, так звали девушку, могла преобразовывать материалы вполне осознанно, подбирая даже иногда нужные ей магические свойства. Чем это важно для нас? Достаточно вспомнить то, что все наши попытки научиться возвращать вес «Самолету», чтобы спускать его на землю потерпели крах по причине того, что у нас так и не нашлось подходящего магического материала с таким базовым свойством, чтобы сделать из него соответствующий артефакт.

Чтобы понять, что же из себя представляет эта самая Жанна, решил пригласить ее к себе. Побеседовать. А то может она ни спать, ни кушать не может, только и мечтает, как замочить убийцу ее любимого папочки. Хотя формально именно он сам и виноват в своей смерти. А вот нефиг было на площадь вооруженный народ выводить.

— Ну, здравствуй, Жанна де Сегюр. — Поздоровался я с ней, а один из французов перевел сказанное на французский язык. Сама девушка не владела никакими языками кроме родного.