Будет День
Шрифт:
— Вот, Мадам! Понюхайте!
И консьержка купилась на этот детский трюк, выполненный, впрочем, весьма художественно. Она потянулась вперед — к платку, и все, что оставалось сделать Ольге, это, отставив флягу в сторону, прихватить женщину за затылок, а левой рукой прижать мокрый платок к ее лицу.
Раз, два, три… Ну что ж, Олег оказался прав: хлороформ действовал именно так, как и предполагалось — он усыплял.
13.02.36 г. 11 ч. 06 мин.
Честно говоря, Олег не любил импровизировать, хотя, как назло, делать это ему приходилось часто и получалось — чего уж там — совсем
Однако сегодня, по сути, и выбора не оставалось: или импровизируй или… или нет. Ну не знал никто, когда, где и как произойдет эта встреча. Про пятнадцатое число помнили трое. Оля, Витя и сам Олег. Даже название гостиницы было известно — его откопала в своей бездонной памяти "кузина Кисси". А вот тринадцатое… Что встреча с Ферваком состоялась именно тринадцатого, написал в своих воспоминаниях сам Рене Рур. Он написал, а Ольга прочла и не забыла. Но в каком часу и где именно, этого знать было не дано — Фервак написал просто "в кафе", а значит, не оставалось иного выхода, кроме импровизации. Притом, они сделали все, чтобы "переложить" свою фугу в "хорошо темперированный клавир".
— Месье!
— Да? — Олег поднял взгляд от полупустой чашки и посмотрел на высокого худого гарсона, шаркающей походкой идущего к столику.
— Телефон, месье, — и гарсон кивнул куда-то за свое плечо.
— Спасибо, — Олег выдохнул табачный дым и погасил окурок, ткнув в кобальтово-синюю стеклянную пепельницу.
Очень хотелось вскочить и опрометью броситься к телефону, висевшему на стене в закутке между крошечным гардеробом и дверью в коридор к туалетам. Но, разумеется, ничего подобного Олег не сделал. Встал, спокойно — даже несколько лениво — подошел к аппарату, прикурив по дороге очередную сигарету, взял трубку, оставленную гарсоном на специальном крючке, и послал в микрофон короткое "да".
— Rue Maitre Albert двадцать три, — даже, несмотря на помехи, обычные для здешних допотопных сетей, Ицкович узнал голос Виктора и сразу же успокоился. Мандраж прошел, голова очистилась, и чувства как будто обострились. Во всяком случае, Олегу показалось, что краски стали ярче, воздух прозрачней, а звуки и запахи достигли той степени насыщенности, когда еще чуть — и начнет тошнить.
— Понял, — подтвердил он прием.
— Rue Maitre Albert двадцать три, — повторил Федорчук.
— Скоро будем, — сказал Олег, уже прокручивая в уме наиболее короткий маршрут. — Отбой, — и положил трубку.
"Ну вот и все. Теперь начать и… кончить", — бросил на столик деньги и ровным, но быстрым шагом вышел из кафе.
13.02.36 г. 11 ч. 08 мин.
— Скоро будем… Отбой.
Виктор услышал в трубке гудки и вернул ее на место.
— Благодарю вас, — кивнул он хозяину чайной, куда заглянул в поисках телефона.
— Чашку чая? — предложил розовощекий старичок.
"А
— У вас есть красный юннаньский чай?
— Разумеется, месье! — всплеснул руками хозяин. — Недавно привезён, чудный крупный лист… Пирожное? Шоколад?
— Какой шоколад у вас есть? — Виктор сел за столик и достал сигареты.
— Бельгийский, месье, — с гордостью сообщил толстячок.
— Ну что ж, — Виктор вытряхнул из пачки сигарету, прикурил от чадящей зажигалки — "Хреновый бензин", — и снова посмотрел на хозяина заведения. — Красный чай и два трюфеля.
13.02.36 г. 11 ч. 15 мин.
Когда с салатом было покончено, Борис Саулович заказал еще порцию, а также cervelas — большую толстую сосиску, разрезанную вдоль на две части и политую особым горчичным соусом. Пива оставалось еще много, а маршал задерживался. Но это была не его, Вула, забота. Личную охрану Тухачевского осуществляли совсем другие люди.
Пока суд да дело, он продолжил изучать улицу за окном. Вообще-то Борис Саулович предпочел бы сейчас закурить свою трубку или, на худой конец, папиросу, но не желая выделяться — достал сигарету. Достаточно уже было и того, что его французский оставлял желать лучшего. Впрочем, акцентом и ошибками в грамматике в Париже никого не удивишь.
Размышляя о Париже и населяющих этот сумасшедший город людях, Вул затянулся еще раз и обнаружил, что "вытянул" сигарету в три затяжки.
"Н-да…" — вздохнул Борис Саулович, и в этот момент в бриссерию вошел новый посетитель, показавшийся Вулу знакомым.
Человек был похож на таксиста.
"Но если зверь напоминает кошку и мяукает, то, скорее всего, это кошка… Таксист. А?!"
Точно! Это был тот самый таксист, что привез Фервака. Те же моржовые усы, кепка и пиджак с поддетым под него шерстяным свитером.
С минуту Вул размышлял, является ли появление таксиста в бриссерии чем-то особенным, но вопрос — при ближайшем рассмотрении — оказался лишенным смысла. А что, собственно, произошло? Таксист доставил клиента и не уехал, а зашел перекусить или выпить пива в ближайшее заведение. И что? Не в "Веплер" же зашел, оно ему явно не по карману, а в пивную.
"Может быть, он всю ночь работал, а сейчас уже одиннадцать…"
Между тем, таксист спросил у гарсона "plat du jour" и "une demi-blonde" и закурил вонючую сигаретку. Говорил он по-французски гладко и быстро, но с сильным "рязанским" акцентом. Впрочем, наметанным глазом Вул довольно быстро определил, что человек этот слишком молод, чтобы успеть поучаствовать в гражданской войне, но хочет почему-то казаться старше своих лет. Это — по большому счету — было единственным подозрительным пунктом. Все остальное превосходно подходило к имевшим место обстоятельствам. Даже то, с каким аппетитом тот принялся уплетать поданный ему cassoulet.
"Таксист!" — окончательно решил Вул. И как раз в этот момент к кафе подъехали три черных посольских автомобиля, а выскочившие из них крепкие ребята из личной охраны, прикрыли выходящего на тротуар Тухачевского.
— Что за шишка? — спросил таксист, кивнув на окно.
— Не знаю, — пожал плечами Вул.
— Интересно, — таксист еще несколько секунд смотрел в окно, потом хмыкнул нечленораздельно в густые, сивые от проседи усы, и вернулся к еде.
13.02.36 г. 11 ч. 20 мин.