Будет револьвер — будем путешествовать (сборник)
Шрифт:
— Кто... Убийство? Кого?
— Кельбы Мэллори, — сказал я.
Она лишилась чувств. Ее тело обмякло, и она упала с кресла на пол.
Оба офицера вскочили. Подняв, они уложили ее на диван. Зазвонил телефон. Дейк снял трубку, послушал и позвал меня.
— Это вас, Скотт. Кеннеди.
Оказывается, Кеннеди разыскивал меня по всем телефонам, пока, наконец, не обратился к списку подозреваемых на вечере, который он для меня составил. Так он и поймал меня.
— Бросайте все и приезжайте в квартиру Гранта, — сказал он. — Кое-что случилось.
— Если в связи
В трубке вдруг наступило молчание, а потом голос Кеннеди произнес:
— Не совсем. Алан Грант выпал из окна четвертого этажа.
— Он — что?
Кеннеди повторил:
— Не то выпал, не то выбросился. Я подумал, что он выдал нам фальшивую историю, а потом выбросился... Вы сказали, Анастасия созналась?
— Ну, это, пожалуй, не совсем точно. Если подумать, то до главного она как раз не дошла. Сейчас я приеду.
Я повесил трубку и повернулся к Дейку.
— Ничего, если я поеду? Клиент хочет меня видеть.
— Конечно, поезжайте. А то, что вы не выдали себя за полицейского, это хорошо.
— Вы что, слышали эту часть нашего разговора?
— Мы все слышали.
В комнате Гранта находились: Кеннеди, врач и на кровати — Алан Грант. Посмотрев на него, я сказал Кеннеди:
— Я думал, что он разбился насмерть. Или, по крайней мере, попал в больницу.
— Насмерть? Этот распухший, обмякший пьяный идиот? Нет. Он упал на тент, что над входом в дом. Отделался ушибами и ссадинами, не больше. И совершенно пьян. В этом самое для него плохое. Удивительно, что он еще на тент попал. Чего доброго там бы разлегся и бурбону попросил.
Кеннеди кивком показал на бутылку, наполовину наполненную бурбоном, стоявшую на столике у кровати.
— Когда я уходил, он был без сознания, но, должно быть, потребность выпить привела его в чувство. С ним это бывает.
Доктор выпрямился, вложил какие-то инструменты в свою сумку.
— С ним все будет нормально, если он перестанет пить.
Эти слова вернули мои мысли к миссис Френч. Она упомянула о пустой бутылке, которую заметила в траве возле бассейна и подняла. Я был уверен, что следующее ее сообщение будет о том, что она замахнулась ею на Кельбу и своего благоверного. Или только на Кельбу. Я посмотрел на распростертое тело Алана Гранта и спросил доктора, сможет ли Грант говорить с нами. Док ответил, что, конечно, сможет, коль скоро выплывет из пучины опьянения. Я сел и стал обдумывать кое-какие сведения, которые мне удалось извлечь.
После ухода доктора, я повернулся к Кеннеди.
— Вы говорили, что собирались сегодня переснять некоторые кадры. Съемочная группа в сборе?
— Да. У нас ведь одновременно готовится и другой фильм. Так что не только операторы, но и вся группа на месте.
— Я бы хотел занять у вас кинооператора, специалиста по свету, кинокамеру, пленку... Хочу сделать один фильм.
Он посмотрел на меня с таким выражением на лице, будто я заявил, что хочу
— Бог с вами, зачем вам делать фильм?
— Чтобы выполнить работу, ради которой вы меня наняли. Поймать убийцу, выяснить все до конца. Я много думал и мне кажется, это будет наилучший способ. Может быть, даже единственный. Так как?
Он помолчал. Несколько секунд на размышление, затем быстрое решение и немедленное действие.
— Хорошо.
Он подошел к телефону, набрал номер и пролаял в трубку несколько распоряжений, велев кому-то собрать группу, чтобы в любой момент приступить к работе.
— В некотором смысле, мистер Кеннеди, это защитная мера для вас же. Почти наверняка Кельбу убил один из девяти человек, бывших на вечере у Трентов. Похоже, что это была миссис Френч, но, может быть, и не она, а вы, в конце концов, один из этих девяти. Я лично убежден, что вы бы не стали убивать девушку, а потом нанимать сыщика, чтобы отыскать убийцу — это был бы своего рода рекорд панического умопомешательства. Кроме того, и вы, и мисс Брак имеете алиби. Но другие могут быть не столь уверены в этом, как я. А если предположить, что этот маленький фильм выявит из девяти человек того, кто убил, то ни один из этих девяти не должен знать, что произойдет.
Он кивнул.
— Кажется, я понимаю, что вы задумали. Вы собираетесь воспроизвести сцену убийства, мистер Скотт?
— В некотором смысле. Вечером увидите. Да, кстати, когда ваш оператор снимет то, что я ему скажу, как скоро можно подготовить фильм для демонстрации? Я бы хотел устроить просмотр в четыре или пять часов сегодня.
Он взглянул на часы.
— Давайте в шесть. Думаю, к шести можно успеть, если вы потратите на съемку не более часа. Это будет стоить кучу денег.
— Не больше, чем «Колесо фургона».
Это поразило его в самое сердце, прямо в стодолларовые бумажки. Он снова поговорил по телефону, упоминая кинооператоров, техников и еще каких-то специалистов, о которых я никогда даже не слышал, а потом сказал:
— И еще одно — последнее. На весь сегодняшний день мистеру Скотту дан карт-бланш. Группа должна беспрекословно выполнять все его указания. Все, что он будет говорить, считайте, что исходит от меня.
Кеннеди повесил трубку.
Крошечный червячок беспокойства шевельнулся во мне. Я сказал:
— Это звучало так, будто я собираюсь снимать «Унесенные ветром». Но ведь это будет всего лишь простой любительский...
Он прервал меня:
— Вам понадобится вся группа. Фильм надо снять, обработать, разрезать, смонтировать, а это уже моя епархия, мистер Скотт. Ваше дело — найти убийцу.
Внутри у меня что-то похолодело и сжалось. Весь день я совался туда-сюда, и идея фильма возникла в моем уме только сейчас. Если будет провал — я погиб. Она должна сработать, и незамедлительно, колеса катились, насколько я мог себе представить, со скоростью десять тысяч долларов в час. Я столкнул их с места. Теперь, если это не взорвется, а просто лопнет, следующим убитым будет Шелл Скотт. Возможно, Джей Кеннеди получит за это газовую камеру, но он умрет, смеясь.