Будет только хуже
Шрифт:
Контакт со своими сослуживцами, ещё тремя пограничниками, Алексей потерял после того, как они разделились. Если кто-то из них нашёл кого-то из числа пассажиров, то должен был продвигаться в условленный пункт назначений. И тогда есть вероятность того, что на Владе свет клином не сойдётся.
С другой стороны, надеяться на то, что кто-то другой выполнит работу, по результатам которой Влад сможет воссоединиться со своей женой, не по-мужски. Да и вероятность положительного исхода, когда участвуют все, вырастает в разы.
Вот и Аня сказала, что верит в историю
Начинаешь спрашивать — натыкаешься на уклончивые ответы, недосказанности, умолчания. Даже на свой вопрос относительно того, работает ли Аня в том же Комитете, что и Алексей, Влад не получил однозначного ответа. Что это, самый-самый высокий уровень секретности? Типа настолько секретно, что просто не существует?
Взгляд скользнул по светло-русым прядям, сидящей на переднем пассажирском кресле Ани. Она словно почувствовала, обернулась, улыбнулась. Будто проверила, всё ли в порядке с пациентом, жив он там, на заднем кресле, или нет.
Влад сжал и разжал кулаки, разминая кисти рук. Посмотрел на ладонь.
Да, твоя жизнь уже столько раз могла оборваться, но линия жизни никуда не исчезает и на удивление очень длинная, чуть ли не огибает холм Венеры. Она длинная, эта линия жизни, и даже двоится, а то и троится, если это вообще может иметь хоть какое-то значение, ведь ты никогда не верил ни в гороскопы, ни в хиромантию, ни в прочие гадания на кофейной гуще.
Это просто уникальный рисунок, такой же, как отпечатки пальцев. Просто складка наружного кожного покрова. Но людей хлебом не корми, дай им послушать очередной гороскоп или прочую подобную астрологическую чушь.
Ты помнишь ту цыганку, которая пыталась развести тебя на деньги, и как ты посмотрел на неё? И как она посмотрела на тебя? Ты помнишь, как изменился её взгляд? Как она плевалась и ругалась тебе в след. А всё потому, что ты указал ей на простой и непреложный факт, что она не более чем обычная уличная мошенница, выманивающая деньги у простодушных прохожих. Просто тогда она ошиблась с выбором очередной жертвы для «развода». Ну, бывает. Не смогла.
Хотя, сначала ведь она перекрестилась, когда увидела твою ладонь. Цыганка. Перекрестилась. То ещё сочетание, не правда ли? И как она отшатнулась, когда ты посмотрел ей в глаза. Что она увидела в твоём взгляде? Ведь ты же тогда откровенно смеялся над ней.
***
Влад и Аля лежали в постели, и Аля обнимала его. Она положила голову на его грудь и просто молчала. Он знал, что она не спит, а она думала, что спит он. Оба не решались пошевелиться, чтобы сохранить этот идеальный момент счастья, когда им обоим так хорошо. Им просто было хорошо вместе. Здесь, сейчас.
Разве это не любовь? Настоящая, неподдельная. Когда ты — для неё, а она — для тебя.
Качка на корабле усиливалась с каждой набегающей волной, и уже откровенно было больно от того, что Влад бился
Вот же оно, Солнце, которое светит прямо в проём или как он там называется на морском языке!
— Иди ко мне! — зовёт Аля. — Я хочу тебе кое-что сказать.
Аля машет ему рукой, улыбается, мол, давай же поднимайся, посмотри, как здесь красиво! Как же она красива, честное слово! Как легко и непринуждённо она улыбается! И зовёт к себе! Сейчас я поднимусь, Аля! Только эта долб@нная качка сбивает с ног! Да что ж это такое!..
***
— Просыпайся, пациент! — кто-то нещадно тормошит его из стороны в сторону.
Это было не море. И не качка на волнах. Это его будит капитан погранвойск.
Влад с трудом открыл глаза. Над ним, на фоне натяжного глянцевого потолка, в котором отражались зелёные цифры настольных часов, нависало небритое лицо пограничника.
Реальность будто цунами набежала и заполнила сознание Влада.
Нет солнца. Нет яхты. Нет моря. Нет Али.
Есть война. Ядерная. Есть зима. Пока не ядерная, но всё к тому идёт.
— Зачем ты меня разбудил, — только и смог произнести он, испытывая острое желание остаться во сне навсегда.
— В смысле? Ехать нам надо! Давай уже, вставай, делай свои дела и вперёд! Здесь тебе не санаторий, чтобы спать до обеда!
В комнате было темно, так как электричество подавали строго по расписанию и всего на несколько часов в день. Впрочем, как и воду, поэтому в санузле и на кухне стояли наполненные водой жестяные и пластиковые вёдра.
Дозиметр превышения предельно допустимой нормы радиации рядом с водой не выявил. Хорошо. Уже хорошо.
Прихрамывая, Влад отправился по утренним делам, потом умылся, держа в одной руке ковшик и наливая воду в ладонь другой.
Он стоял перед зеркалом в ванной квартиры, которую они сняли за три банки тушёнки (по одной за каждого) и упаковку анальгина для отдыха для ночёвки и чтобы переждать снежную бурю, и смотрел на своё отражение.
Из зеркала на него смотрело мокрое уставшее лицо человека, постаревшего лет на десять за последние несколько месяцев. Не таким он себя помнил, совсем не таким.
Надо было как-то привести себя в порядок. Нет, не в физическом плане. Что касается здоровья тела, то тут дела обстояли как нельзя лучше. Лёгкая хромота ещё оставалась, но нога уже почти не болела. Как и остальные части тела, покалеченные всего несколько дней назад.
Не, в олимпийскую сборную Аню бы не взяли. WADA бы не поняло. Вот если бы она работала на сборную Норвегию, то тогда другое дело, там такие фокусы любят. Или в американской тоже, там своим всё прощают.
Влад попытался улыбнуться, но вышло так себе. Что ж, ехать, так ехать. Очереди в ванную не было, все уже давно проснулись и собрались на кухне, где хозяин кипятил чайник на плите (газ ещё не отключили), чтобы заварить чай из запасов, которыми поделились неожиданные квартиранты.