Будет только хуже
Шрифт:
Что случилось с настоящими хозяевами дома, чьи фотографии в рамках можно было во множестве увидеть на стенах и полках, куда они пропали и вообще живы ли, Влад предпочитал не думать. Точнее, ничего хорошего в голову на этот счёт не приходило. Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что его друзья не причастны к их пропаже.
Может эвакуировались вместе с другими жителями посёлка, который выглядел довольно безлюдно, может уехали самостоятельно, а может попали под бомбардировку или под радиоактивные осадки.
Странно, однако, что люди предпочли
Скорее всего, Павел выбрал этот дом, когда он был уже заброшен, а по близости не наблюдалось человеческой активности. Каким-то чудом, сюда ещё не добрались мародёры, ну да всё ещё впереди.
Нет, он не считал ни Влада, ни Павла, ни тем более Деяна (это же как надо быть обязанным, чтобы согласиться на любое задание!) непогрешимыми ангелами, он и сам таким не был, он просто был уверен, что они не могли поступить плохо, не имя на то веских причин. В конце концов, этот дом мог оказаться таким же конспиративным логовом, как и квартира в Люберцах, а фотографии — всего лишь легендой.
Он залил кипятком два чайных пакетика чая, упаковку которых нашёл тут же на столе, как и тарелку с раскрошившимся печеньем и несколькими конфетами в потёртых фантиках. Ладно, не время придираться. Осторожно взяв всё в руки, он вернулся в гостиную, поставив чашки и тарелку на журнальный столик.
Первая печенька полетела в пасть Агату, который её тут же проглотил, почти не жуя.
— Аня, давно хотел спросить: что известно об остальных сослуживцах Алексея. Тогда в поезде вместе с ним было ещё три человека. Павел здесь, понятно, а остальные?
— Да, Александр и Глеб, — назвала их имена Аня и глубоко вздохнула — По ним полная тишина, Влад. Паша говорит, что пытался выяснить, но всё бес толку, к тому же он опасался себя засветить перед сетью агентов. Не хочу нагнетать, но, скорее всего, они погибли. Мы-то сколько раз по краю ходили, а они в самом пекле оказались, да ещё в ситуации первых дней войны.
— А этот Деян, он откуда? — поинтересовался Влад, отхлебнув глоток.
— Судя по тому, что я слышала от Паши, он давно живёт в России, переехал сюда по работе, ещё лет десять назад, женился тут, дети…были, — задумчиво ответила Аня. — Его семья, как и Ставицкий, в Троицке жила, а Деян в тот день был в московском офисе. В общем, с учётом того, что его родители погибли ещё, когда американцы бомбили Югославию в 1999-м, можешь представить его чувства.
— И?
— И он в составе толпы пошёл к американскому посольству. Посол и заместители уже скрылись, но часть персонала из числа граждан США ещё оставались внутри. Скорее всего, их просто бросили для отвлечения внимания.
— А, кажется, я слышал об этом случае, там они ещё самосуд учинили.
— Да-да, возглавлял расправу именно Деян. Осуждаешь его? — покосилась на Влада Аня.
— Нет, — покачал головой Влад. — Уже нет. Я давно потерял моральное право кого-либо осуждать.
— Ну,
— Про Комитет осведомлён?
— Нет, ему незачем об этом знать. По крайней мере, пока. А там видно будет.
Они тихо пили чай, пока в голове Влада назревал вопрос, который уже давно его волновал. Наконец, он решился спросить:
— Аня, а тебе это всё зачем? Ты же вроде не из органов, и не из армии, как я понял. Связана каким-то образом с этим… Комитетом, но как-то особняком держишься.
Она посмотрела на него своими ярко-серыми глазами, в которых при желании можно было увидеть металлический отсвет. Влад видел серые глаза у других людей, и не раз, но не такие.
Тонкая кисть легла на грудь там, где был медальон, который как-то заприметил Влад.
— Подарок?
— Что?
— Медальон?
Складывалось впечатление, что Аня хочет избежать ответа на вопрос.
— О! — Аня отставила чашку, но, как оказалось, явно не для того, чтобы поделиться воспоминаниями. — Это долгая история, Влад. Тем более, что наш пациент, судя по всему, пришёл в себя.
На этих словах Влад проследил за направлением взгляда Ани.
В дверном проёме стояло то самое тело. Стояло, пошатываясь, опираясь одной рукой на дверной косяк и глядя ошалелыми глазами на Влада и Аню, безмятежно попивавших чай с просроченными конфетами.
— Где я? — раздался хриплый голос. — Вы кто такие?
Ставицкий был явно дезориентирован и не понимал, что происходит.
— Ну, надо же! — всплеснула руками Аня. — Подействовало быстрее, чем я думала. Влад, позови остальных, а я пока поработаю с пациентом.
Она поднялась, взяла учёного под руку и усадила на диван, на котором только что сидела сама. Достала маленький фонарик и посветила ему сначала в один глаз, а потом в другой.
— Вы помните своё имя? — обратилась она к Ставицкому.
Судя по взгляду последнего, он мог с трудом вспомнить алфавит, не то что собственное имя.
Влад, тем временем, в поисках капитана и стралея вышел из дома, обнаружив их во дворе, стоящими рядом с их автомобилем полукругом. Они что-то обсуждали, иногда выпуская клубы табачного дыма. Он быстро подошёл к ним.
— Алексей, Ставицкий очнулся, Аня работает с ним, — сообщил он капитану.
Пограничник сделал последнюю затяжку и, бросив окурок на асфальт, затушил его носком берца.
— Ну, значит надо собираться.
Деян помахал рукой нескольким охранникам — часть осталась во дворе — и они вместе вернулись в дом, где Анна отпаивала водой с каким-то порошком горе-учёного.
— Ну, как он? — спросил Алексей, когда они вернулись в гостиную.
— Могло быть и лучше, ему бы отлежаться ещё сутки, — сообщила Аня, — но, в целом, передвигаться самостоятельно может, сознание возвращается. Главное, что он помнит своё имя и чем занимался до войны.
— Сутки дать ему не могу, максимум пару часов, пока собираемся.